Он закатил глаза и снова рассмеялся. Реакция казалась настолько абсурдной, что она тоже засмеялась.

– Хорошо, Кингсли. Мне очень жаль вашу сестру. Мой брат, он…

– Я знаю.

Кингсли произнес эти слова мягко, по-доброму, с глубочайшим сочувствием.

– Верно. Конечно, вы знаете... Итак, вы и Отец Стернс... вы как-то связаны.

– Только по уже давно ушедшему браку. Но мы оставались друзьями все эти годы. Полагаю, я знаю его лучше, чем кто-либо.

– Лучше, чем Нора Сатерлин?

Кингсли удивленно приподнял бровь и взял шкатулку из ее рук. С осторожностью он поправил обручальные кольца на бархатной подушечке, снова запирая крышку.

– Он сказал, что она знает его лучше, чем кто-либо.

Глаза Кингсли стали холодными и смертельно-пустыми, Сюзанна тут же пожалела о своих словах.

– То, что он говорит и то, что является правдой, не всегда одно и то же. Он может показаться всезнающим, но в том, что касается ЕЁ... вы когда-нибудь слышали фразу «умышленное невежество»?

– Они любовники, да?
– спросила Сюзанна, надеясь поразить его.

Кингсли только рассмеялся.

– Ах... Пандора никогда не узнает. Неужели так уж важно: правда это или нет?

– Конечно, важно, - ответила Сюзанна, внутри нее поднялась буря ярости.
– Он же ее священник. Был ее священником с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать. А если он спал с ней, или еще раньше? Черт, да, важно. Только монстр мог сделать это. Сексуальный насильник. А…

Кингсли поднял руку и покачал головой.

– Вы не имеете ни малейшего представления о том, кто он, Сюзанна. И если будете судить его по его поступкам, то никогда и не узнаете.

Она сузила глаза.

– В этом нет никакого смысла. Нет другого способа узнать человека, кроме его поступков.

– Вы видите только крохотную частичку истины. А ложь может рассказать вам больше, чем частичная правда.

Сюзанна глубоко вздохнула.

– Тогда расскажите мне все. Вы говорите, что знаете его лучше, чем кто-либо. Я хочу узнать его тоже.

Кингсли поставил шкатулку обратно на тумбочку и шагнул к ней, становясь настолько близко, что между ними не могла проскочить даже пылинка.

– Вы не знаете, о чем просите.
– Он поднял руку к ее лицу, лаская изгиб скулы кончиками пальцев.
– Попытка узнать его равноценна борьбе с Богом. Вы помните, что случилось с Иаковом, нет? Он сцепился с Богом и на следующее утро пожалел об этом.

Сюзанна медленно кивнула.

– Мне плохо с того дня, как умер Адам. Пожалуйста... Я знаю, что вы можете мне помочь.

Кингсли осторожно поцеловал ее лицо возле уха.

– Я могу вам помочь. Но я ничего не даю за просто так. Если вы хотите, пересечь реку Стикс, нужно заплатить монету Харону.

– У меня нет денег. Я всего лишь репортер.

– У меня больше денег, чем идей для того, что с ними можно делать. Я желаю не ваших денег.
– Рука Кингсли вернулась к ее шее. Он прижал большой палец ко впадинке на горле.
– Но если вы готовы платить, я готов отвечать.

Сюзанна сглотнула и почувствовала давление пальца на шее.

Была ли она готова платить? Она не сомневалась в той форме оплаты, которую он требовал. Помимо Отца Стернса, Сорена, она никогда не видела более привлекательного мужчины в своей жизни. Все в нем... его одежда, его чувственный рот, голос, и этот акцент... честно говоря, это казалось не такой уж страшной ценой. Даже без обещания ответов, это было более, чем заманчиво...

– Мне хотелось бы верить, что в этом мире есть хотя бы один хороший священник, - прошептала она.
– Но, если он…

– Он хороший священник. И хороший человек. И я могу предоставить вам доказательства, если так нужно. Если это то, чего вы хотите.

Наконец Сюзанна кивнула.

– Да.

– Тогда пойдемте со мной.

Кингсли протянул руку, и Сюзанна взяла ее с большим страхом, чем она чувствовала на поле боя. Мужчина потянул ее за собой вниз по коридору.

– Куда мы идем?

Она думала, что он возьмет ее в постели Отца Стернса, или даже на полу, но они покидали дом.

– На Манхэттен. У меня есть кое-что для вас... если вы заслужите это получить.