– Заходил ее муж. Он помогает мне по хозяйству, поэтому принес еще дров для растопки, - с этими словами хозяин особняка взял еще одно полено и бросил его в оранжевые языки пламени. Послышался треск древесины; Элеонор с удовольствием вдохнула дымный запах открытого огня. Долгое время девушка хранила молчание. Однако когда она ощутила на себе взгляд Дэниэла, то заговорила:

– Я думала.

– Весьма опасное занятие в твоем исполнении.

– Кто бы говорил.

– О чем ты думала? – казалось, Дэниэл был немного встревожен.

– Зачем я здесь? Серьезно. В смысле, с тобой все в порядке. Ты, конечно, грустный. Очень грустный. Но далеко не в самой запущенной стадии. Что я здесь делаю?

– А ты не знаешь?

– Нет. Но Он, - Элеонор все еще не могла произнести имя того, кого любила всем сердцем и того, кто бросил ее здесь, даже не смотря на то, что ей это нравилось, - Он сказал, что я буду для тебя хорошей компанией. Помогу вернуться в мир живых. Но, повторюсь, ты не выглядишь человеком, настолько нуждающимся в моей помощи.

– Вернуться в мир живых? Кое-кто умеет обращаться со словами. Только Он мог сказать чистую правду, не раскрыв при этом ни единого секрета.

– А что есть правда? И что секрет?

– Вернуться в мир живых… - повторил Дэниэл, - это клише. Когда кто-то разводится, расстается или становится вдовцом, спустя какое-то время он возвращается назад. Снова начинает ходить на свидания, заводить новые знакомства, встречать новых людей… у этого выражения переносное значение, не буквальное. Но я…

Она догадалась о его секрете, прежде чем он его раскрыл.

– Дэниэл, как долго ты не выходил из дома?

– О, я постоянно выхожу из дома, но у меня восемь акров земли и…

– Когда?

– Моя жена умерла три года, пять месяцев и одиннадцать дней назад. Значит прошло…

– Три года, пять месяцев и одиннадцать…

– Девять дней. Последний раз я выезжал за пределы своих владений на ее похороны. Тогда я был под лошадиной дозой транквилизатора, но все-таки смог это сделать.

Элеонор покачала головой.

– Мне очень жаль. Я не знала. Но целых три года... как?

– Мегги оставила меня богатым человеком. Деньги, хорошие соседи и доступ к интернету – этого вполне достаточно. Они стали моими хранителями, моими стражами. В приятной тюрьме, - он обвел взглядом изысканно меблированную гостиную, в которой они находились, - решетки совсем не обязательны. Полагаю, наш общий знакомый надеялся, что неделя с тобой вернет мне вкус к тому, что я отринул.

Элеонор усмехнулась этому умозаключению.

– Он не настолько бескорыстен. Не тогда, когда дело касается меня. Он думает, что трахая меня, ты влюбишься. Шах и мат. Настанет мое время уходить, и ты последуешь за мной.

– Я горевал в своей тюрьме три года, и он считает, что за какую-то неделю, я способен влюбиться?

Элеонор пожала плечами и отвернулась к огню. Она вздрогнула, когда почувствовала, что пальцы Дэниэла оказались под ее волосами, у основания шеи.

– Не знаю, - сказал Дэниэл, - может, он и прав.

Мужчина наклонился и поцеловал девушку в чувствительное место за ушком, отвлекая ее внимание и отставляя тарелку с лазаньей в сторону.

– Я ведь еще не закончила, - она надула губы, хотя испытывала теперь голод иного рода.

– Нет, ты закончила.

– Да, Сэр.

– Ложись на спину.

– Да-да, Сэр.

Как только она приняла требуемую позу на ковре, Дэниэл посмотрел на нее и улыбнулся.

– Хоть ради приличия, ты могла бы притвориться испуганной.

– Не обижайтесь, но у меня были более устрашающие тренеры. Вспомните, кому я принадлежу, - сказав это, она была сама не рада вернуться мыслями к Нему, - в сравнении с Ним, вы – пушистый крольчонок с болтающимися ушами.

– Ох. Даже не взрослый кролик, а маленький крольчонок.

– Ага, - она приподнялась и легко коснулась его щеки.

Все-таки он был излишне красив.

– Неужели Он настолько плох?

Элеонор отрицательно покачала головой.

– Настолько хорош.

Дэниэл рассмеялся.

– Все время забываю с кем имею дело. С Королевой Извращений.

– Я обученный сабмиссив. Скорее просто нахожусь в близких отношениях с Королем. Я не достойна иметь титул, - произнесла она, подмигнув.