— Вы придаете этому какое-то значение? Тогда вы не отреагировали на это.

— Я решил, что выгоднее расспросить об этом попозже.

— В самом деле? А я решил, что это обычное женское коварство, — заметил рабби. — Из всех остальных показаний единственное, что заслуживает внимания, на мой взгляд, это вопрос о передней двери.

— А именно?

— Билл Джейкобс сказал, что он установил защелку на передней двери так, чтобы они могли вернуться и забрать Муза.

— Ах, да, — сказал Лэниган. — Ну и что из этого?

— Это означает, что после их ухода войти туда мог любой.

— Если он знал об этом, — быстро прервал его Лэниган. — Но это не имело никакого значения для человека с ключом.

— Например?

— Например, для человека по имени Пафф. Знаете его? Он член вашей конгрегации.

— Мейер Пафф?

— Именно. У него был ключ от дома, и он был неподалеку в тот вечер приблизительно в то самое время.

Рабби Смолл ответил не сразу.

— Послушайте, — сказал он, наконец, — очевидно, в этом деле есть много такого, о чем я не знаю. И у вас нет никаких оснований посвящать меня. Это дело полиции. Но если это касается членов моей конгрегации, и вы хотите, чтобы я сотрудничал…

— Не горячитесь, рабби. Я собирался выложить это все перед вами. — Он подошел к стенному шкафу и вернулся с портфелем. — Вот копия заявления Паффа.

Рабби прочитал его, а затем поднял глаза и спокойно сказал:

— Выглядит достаточно честным.

— О, да, — поспешно сказал Лэниган. — И все же интересно уже то, что он был там. Прежде всего, он знал парня. Муз работал у него.

— Мистер Пафф — активный член городской группы поддержки и знает всех спортсменов из средней школы. Безусловно, он должен был знать и Муза Картера.

— Это только маленькая деталь. Есть другая. Кегельбан в Линне был под наблюдением полиции. Они подозревают, что это пункт распространения наркотиков. Кегельбан принадлежит Паффу, и именно там Муз обычно работал по вечерам как помощник управляющего.

— Вы подозреваете, что Муз распространял наркотики, а Пафф его за это убил?

— Вероятность существует, — рассудительно сказал Лэниган.

— Она существует почти везде, — сказал рабби, пожимая плечами. — Но я не верю, что насчет мистера Паффа — вы это серьезно…

— А если нет, то почему?

— Начнем с того, что вы бы не стали тратить столько усилий, чтобы собрать всю эту компанию и допрашивать ее весь вечер.

— Это уж точно, — усмехнулся Лэниган. — Но в отличие от вас, рабби, я считаю, что встреча с ребятами на многое проливает свет.

— Да ну?

— Вообще-то говоря, она нужна была мне для подтверждения того, что я подозревал все время, и почти доказала это. Вырисовывается четкая схема — и все безошибочно указывает на Дженкинса.

— О?

— Да, все началось, когда Муз присоединился к компании. Он начал высмеивать Дженкинса, и, по словам ребят, цветного парня это, безусловно, бесило. Они все согласны с этим.

— Но Дженкинс никак не реагировал. Мы ни от кого не слышали, чтобы он что-нибудь говорил.

— Да, и потом тоже не заводился. Лучше бы уж что-то делал. Такие вещи накапливаются. Пока Муза не начали заворачивать в накидку, он молчал. А тут вдруг заявляет во всеуслышанье, что его надо бы накрыть с головой. Джейкобс говорит, что это была шутка, но вы же знаете — в каждой шутке — как иногда выплывает — доля шутки.

— Продолжайте.

— Дальше: Джейкобс оставляет дверь незапертой. И кто об этом знает? О, только Джейкобс. Вы помните, я расспрашивал его об этом довольно тщательно. Он выходил последним и заблокировал замок. Позже, когда они были у Эпштейнов и собирались вернуться за Музом, Горфинкль спросил, как они попадут туда, и тогда Джейкобс сказал им, что он заблокировал замок так, чтобы тот не защелкнулся. Это обычный замок для входной двери с двумя кнопками. Одна отпускает защелку, а вторая блокирует ее. И заметьте, именно тогда Дженкинс сказал, что ему надо немедленно отправляться домой, потому что завтра рано утром он едет в Нью-Йорк.

— Вы думаете, что по дороге в Бостон он заехал в Хиллсон-Хаус?

— Чертовски уверен в этом. У него была возможность — я имею в виду его мотоцикл. И у него был мотив. Он единственный, о ком мы точно знаем, что у него был мотив.

— Потому что молодой Картер издевался над ним? А вам не приходит в голову, что Дженкинс мог привыкнуть к такому обращению? Что этот эпизод мог быть просто очередным — в длинном ряду ему подобных, от которых он страдал всю жизнь?

— Вы хотите сказать, что к этому можно привыкнуть. Конечно, но такое, бывает, накапливается, и этот случай мог стать последней каплей. Можно утверждать и то, и другое. Я-то думал, вас обрадует такой поворот событий.