— Не волнуйтесь. Порядок будет. Только что делать, если в ваше отсутствие мне придется подписывать какую-нибудь справку, документ? Занимать печать в сельсовете, что ли?

Мога нахмурился.

— Я оставил нужную документацию. Подписанную и с печатью.

— Ну, если так, доброго пути, Максим Дмитриевич!

Мога задержался в правлении. Он приводил в порядок ящики письменного стола, ненужные бумаги бросил в корзину, нужные спрятал в сейф. Глаза его наткнулись на печать. «Вещь, в общем, мертвая, — подумал он, — но как оживает ее отпечаток на бумаге… «Я полагаюсь на вас…» А часть доверия как бы запер в сейфе…»

Моге не давала покоя эта история с печатью. Вроде бы вопрос не такой уж важный, чтобы столько об этом думать, а вот ведь…

Он поднял трубку, чтобы позвонить Назару, но раздумал. По-человечески следовало бы пойти к нему домой…

Мога старался собирать вокруг себя людей с трезвым умом, преданных общему делу.

И таким человеком, к радости Моги, оказался Антип Назар. Секретарь вроде дополнял его, придавал ему цельность, которая так необходима председателю. С одной стороны он, Мога, человек решительных действий, неуемной, бьющей через край энергии, а с другой — Назар, спокойный, тактичный и сдержанный, умеющий вникнуть в душу каждого человека.

У Моги были свои слабости, случались у него неприятности, бывали и неудачи. Но, в отличие от многих других, он не делил их ни с кем. Не из гордыни. Это была привычка сильного человека сносить все самому, не перекладывая ничего на другие плечи.

Антип Назар чувствовал, когда наступали для Моги такие минуты, и вмешивался. Правда, Мога об этом и не догадывался, но Антип умел вытаскивать его из берлоги, куда тот прятался в трудный час: «Максим Дмитриевич, наш друг, товарищ Арсене, приступил к реорганизации структуры бригад. Следовало бы и нам посмотреть, нет ли у них чего интересного, что пригодится и нам…» Или: «Максим, не смотаться ли нам в Кишинев… прибыли новые машины, может, сумеем и мы получить. А о хозяйстве позаботится Лянка…»

И Мога ехал. Угрюмый, неразговорчивый. Перемалывал досаду в глубине души… Пока не оказывалось, что все не так-то уж плохо, и душу словно промывало светлым, теплым дождем. И тогда он торопился обратно домой. Ему казалось, что он давно покинул Стэнкуцу, и ее тоже находил изменившейся, посвежевшей.

И как-то, во время одной из таких поездок, Могу осенило, что все эти внезапные предложения Назара совсем не случайны. И тогда он по-настоящему понял Антипа и старался отвечать ему вниманием и заботой.

Антип Назар был старше Моги на три года. Родом из приднестровского села, он вместе с фронтом проходил через Стэнкуцу и, демобилизовавшись, вернулся сюда. Здесь и остался. Стал «своим человеком», коренным жителем Стэнкуцы.

Нет, Мога не идеализировал Назара. Он был слишком упрямым, когда этого не требовалось, слишком чувствительным и сентиментальным, когда следовало быть суровым. Так считал Мога.

И была у него слабость к театру. Очевидно, когда строили Дворец культуры, самым нетерпеливым был Антип Назар в своем желании увидеть его законченным как можно скорее.

Без высокой духовной культуры, утверждал он, нам всегда будет трудно решать важные проблемы. И чем дальше, тем больше. Кое у кого существует мнение: раз у человека есть красивый дом, обильный стол, хорошая одежда, то ничего другого ему и не нужно. Но духовный мир каждого из нас должен расти вместе с благосостоянием и даже опережать его…

И тут Дворец культуры сыграет свою роль.

Во время одного из таких разговоров, когда решалась судьба будущего Дворца культуры, Мога в шутку сказал:

«Колхоз, дорогие мои, это государство в миниатюре. Мы ставим вопросы экономического порядка, внутренней, внешней политики, имеем экономические и дружеские связи не только с соседними районами, но и со многими районами страны. Вот почему в этом государстве на высоте должно быть и министерство культуры».

Антип Назар перебывал во всех проектных институтах, какие только существуют в Кишиневе, и вернулся с проектом, в котором, помимо множества кабинетов, помещений и комнат, был предусмотрен и зрительный зал на тысячу мест.

Монументальное здание, которое должно стать центром села, требовало огромных расходов. «Ты не мог выбрать проект поскромнее?» — спросил Мога.

«Конечно, мог! Но через несколько лет нам пришлось бы построить еще один дворец, чтобы удовлетворить требованиям времени. В чем же преимущество?»

Мога вынес вопрос на общее собрание. Проект, предложенный Назаром, был утвержден. Здание построили за три года. Фасад был увенчан классическим фронтоном, который поддерживали четыре высокие колонны под капителью, что придавало зданию торжественный вид. Прямоугольную стену фронтона строители по собственной инициативе покрыли барельефом из гипса, изображающим виноградные гроздья и листья, а посредине — гигантского аиста, держащего кисть винограда в длинном клюве.