Алексей Магомет дико вздрогнул, словно уцепился рукой за оголенный провод под током.

— Это — шутка?.. — тихо спросил он с надеждой.

— Какая, на хрен, шутка! Почка-то у тебя при себе? Ладно, пока, я пошел, завтра схожу проверюсь. Боюсь!

Алексей привстал, раскрыв рот, но Саша Донбасс немедленно рванул прочь от скамейки и пропал в окружающей их вечерней темноте.

Магомет остался один с незажженной сигаретой в руке.

— Погодите погодите, — сказал он вслух сам себе. — Это что, и есть удача этого дня?.. И жизни… У меня — СПИД? Абсурд, бред. Но почка-то на месте? Может, это еще не точно?!

Он нервно расхохотался, до выступивших горячих слез на глазах.

Вокруг умирал день, убитый, уничтоженный вечером и неотвратимой ночью; красивая луна безмятежно застыла на звездном небе, где то шествовали прохожие, озабоченные самими собой.

— Ну ладно, — злобно проговорил Магомет, сжимая в кармане кулак. — Я люблю этот вечер так же, как любил этот день! У меня — СПИД?! К черту! Надо срочно кого-нибудь заразить.

И он насмешливо посмотрел на тени идущих людей, не знающих о его существовании, они шли по собственному пути и были все одинаковыми, поскольку ни один из них не был мной.

1997

Хек провел в жилище учителя Софрона четыре года, изучая искусство нравственности — шэ. Он просыпался с восходом солнца, выходил на воздух в любую погоду вместе с учителем, слушал его наставления и повторял их. К концу четвертой зимы он знал все, известное учителю.

Он собрал свои вещи, встал на колени, коснулся носом ножки стула учителя, как требовал обряд, и промолвил:

— Теперь я покидаю вас. Нет слов, чтобы выразить вам мою благодарность и восхищение.

— Не говори так, — улыбаясь, ответил Софрон и сделал знак, чтобы Хек поднялся. — Шэ находится во всем. И если все существа овладеют им, мир лишится плохих черт. Это я должен благодарить тебя за прилежание и успехи. Надеюсь, ты навсегда запомнишь мои наставления и передашь свое искусство другому достойному. А сейчас я хочу поведать тебе еще кое-что, пока ты не покинул меня навсегда. Помнишь, я в самом начале учебы обещал тебе в момент нашего расставания сообщить нечто самое важное?

— Да, учитель, — ответил Хек, замирая.

— Так вот. Слушай. Четыре года я учил тебя искусству нравственности; и все эти четыре года мы толковали о великом принципе «заелдыз» — «не убей». Сейчас ты, наверное, уже лучше меня сможешь рассказать о различных человеческих вопросах и проблемах, которые, как оказалось, словно по волшебству легко разрешаются этим принципом. Но я хочу тебе сказать о другом. И по-другому. Я хочу сейчас обосновать для тебя «заелдыз». И более того, я говорю тебе: «заелдыз» — это не вся правда. Я даже скажу так: ты можешь убить.

Наступила пауза.

Хек поднял изумленные глаза:

— Я не ослышался, учитель?

— Нет! — торжественно проговорил Софрон. — Я знал, что ты будешь поражен. Я повторю: ты можешь убить. И вот когда. Ты можешь убить, когда абсолютно уверен в том, что нравственная суть убийства выше ценности жизни убиваемого тобой существа и всех последствий убийства. Как мастер шэ, ты должен безошибочно определять это. Вот обоснование «заелдыза».

— Я… Я не совсем понял вас, учитель, — пробормотал Хек. — Ведь вы говорили, что «заелдыз» не требует обоснования.

— Сейчас я открыл тебе последнюю истину шэ. Объяснить ее по-другому нельзя. Если ты сможешь связать все наши уроки с тем, что я сейчас тебе сказал, ты станешь мастером. А теперь иди.

Удивленный, Хек покинул учителя Софрона.

Через восемь лет Хек был одним из самых известных мастеров шэ в стране. Даже государственные люди обращались к нему.

Он женился на прекрасной девушке, и она родила ему сына. Когда сыну исполнилось три года, он неожиданно сильно заболел. Маленький и беззащитный, он лежал в кровати и почти не дышал. Болезнь не могли вылечить ничем.

Отчаявшись, Хек пригласил знахаря.

— Эта болезнь связана с вами, — сказал знахарь, осмотрев мальчика. — Но я знаю, что поможет ему. Его вылечит сердце красной змеи, которая живет у водопада. Прикажите, и я доставлю ее.

— Нет, — сказал Хек. — Если для каких-то целей мне нужно погубить живое существо, я не могу складывать с себя ответственность за это. Я сам должен достать змею.