Чувствую, как фактически повисаю в руках Пита, но внезапно что-то толкает меня справа. Какой-то темный предмет проскальзывает передо мной в воздухе и ударяется Питу в висок. Его хватка в тот же миг слабеет, а потом пальцы и вовсе разжимаются, когда тело Мелларка падает на пол. Я сама готова упасть, но чьи-то руки удерживают меня. Жадно заглатываю кислород, отчего из груди вырываются свистящие звуки, и начинаю кашлять от боли в горле. Кто-то зовет меня по имени, касается лица, но я не могу ответить.

Погружаюсь в темноту.

Последняя мысль – Пит Мелларк больше не любит свою Сойку.

Капитолий успел промыть ему мозги.

продолжение следует…

========== 5. Охмор ==========

Комментарий к 5. Охмор

включена публичная бета!

заметили ошибку? сообщите мне об этом:)

Глава перезагружена из раннего…

Открываю глаза. Надо мной опять потолок больничной палаты, на котором ровно тридцать восемь трещин разного размера. Шея болит, но пробую пошевелиться – вроде, ничего не сломано. Поворачиваю голову в сторону, рядом сидит Хеймитч, откинувшись на стуле, прислоненным в стене. Его руки сцеплены на животе, ментор храпит. Улыбаюсь, но неожиданно перед глазами снова возникают картинки-воспоминания.

***

Я стою перед дверью, собираясь с духом, потом толкаю ее и захожу. Запахи несвежей одежды, алкоголя, горелого масла и, кажется, рвоты, смешавшись воедино, тут же ударяют мне в нос. Мое лицо кривится от отвращения, но я все-таки делаю шаг вперед. Миную гостиную, заваленную пустыми бутылками, какими-то тряпками и прочим хламом, пробираюсь на кухню.

Хеймитч развалился на стуле возле стола, его лицо припечатано к столешнице, руки разбросаны в стороны, а сам он храпит так сильно, что у меня начинает болеть голова. Злюсь и толкаю его в плечо, громко приказывая:

– Вставай!

Ментор не реагирует. Толкаю сильнее, но реакции все еще нет. Быстро обвожу взглядом вокруг и натыкаюсь на ковш, висящий на стене. Решаю, что это то, что мне надо. Набираю в него воды из-под крана, возвращаюсь к Хеймитчу и переворачиваю ковш над его головой. Едва успеваю отскочить назад на несколько шагов, как ментор вскакивает, выкрикивая ругательства, и размахивает ножом, зажатым в руке. Проходит пара минут прежде, чем он поворачивается ко мне с более или менее осмысленным выражением на лице.

– Что ты здесь делаешь? – бубнит он, стряхивая с волос последние капли воды.

– Ты сам просил разбудить тебя до того, как приедут телевизионщики, - отвечаю я. – Через час начинается Тур победителей.

Кажется, Хеймитч вспоминает, но все еще хмурится.

– А почему я весь мокрый?

– Никак не могла тебя растолкать, - с вызовом говорю я.
– Если тебе нужна мамочка, проси не меня, а Пита…

– О чем меня надо просить?

Пит! От звука его голоса я вздрагиваю, сжимаясь от нахлынувших чувств. Печаль. Стыд. Страх. И желание. Странная смесь, от которой на моей коже появляются мурашки.

Пит подходит к столу, не спеша выкладывая из пакета буханку свежего хлеба. Я рассматриваю его из-под опущенных ресниц, отмечая про себя, что мой бывший напарник выглядит сильным и здоровым. На его щеках легкий румянец, а в волосах еще осталось несколько белесых снежинок.

– Разбудить меня без применения холодного оружия, - ворчит Хеймитч. Я поправляю его, уточняя, что это была всего лишь холодная вода, но он отмахивается от меня, как от назойливой мухи.

Пит улыбается и режет хлеб. Я, как зачарованная, смотрю на его руки, сжимающие буханку. Я помню, какими нежными они могут быть, знаю, как они могут обнимать, спасая от кошмаров.

– Угощайся, - говорит Пит, и я понимаю, что это он мне.

Часто моргаю, будто пойманная на месте преступления, и бросив безразличное: «Нет, спасибо», выбегаю из дома ментора, даже не прикрыв за собой дверь.

***

Вздрагиваю и с тихим криком откидываюсь на подушку. Что происходит? Как не мои воспоминания попадают в мою голову? Я, определенно, схожу с ума. Хочется плакать от бессилия.

Хеймитч со своего места кряхтит, пару раз причмокивает губами и просыпается.

– Привет, солнышко, - говорит он, криво улыбаясь.

«Солнышко, так меня называл только ментор, и изредка Пит». Чужая мысль. Снова.

– Привет, - отвечаю я. – Как Пит?

Эбернети подвигает стул ближе, наклоняется ко мне, уперев локти в колени, и смотрит исподлобья, хмурится.

– Китнисс, - начинает он, - похоже, Питу досталось больше, чем мы думали. Теперь ясно, что побоями дело не ограничилось. Капитолий опробовал на Пите один из редких способов воздействия на сознание. Доктора называют это «охмор».

Я слушаю очень внимательно, потому что в моем времени мало кто интересовался, что именно произошло с Мелларком, вынудив его ненавидеть Китнисс. Когда Пит пришел к власти и начались репрессии, людей уже не интересовали первопричины, их задачей было просто выжить.