– Соскучилась по дому? – спрашивает Примроуз, подложив руки под голову и глядя на тускло мерцающую лампу под потолком.

– Очень, - отвечаю я и нисколько не вру. Просто «дома» у нас разные, а в остальном я честна с новой сестрой.

Сажусь на край своей кровати, все еще осматриваясь по сторонам.

– Тебя отпустили под мою ответственность, - серьезно говорит Прим, приподнимаясь на локтях, - так, что постарайся беречь рану. Хорошо, Китнисс? Если боль усилится, сразу скажи мне.

Я обещаю девочке слушаться, и она кивает, довольная моей покорностью. Она встает со своего места, подходит ко мне и, чуть подавшись вперед, неожиданно целует меня в лоб.

– Мне надо вернуться в Медицинский отсек. Мы с мамой вернемся к вечеру, - сообщает Прим и уходит.

Моя рука медленно поднимется вверх, и я касаюсь пальцами места, где только, что были губы Примроуз. Горячая слеза сползает по щеке, а тело начинает бить дрожь.

– Мама, - шепчу я одними губами, позволяя боли и тоске вырваться наружу.

Отчего я не ценила ее, когда была возможность? Почему так вышло, что мы слишком часто ругались, не зная, как мало времени нам отпущено? И только сейчас, оказавшись на расстоянии тридцати лет от своей матери, я поняла, как жалею, что была слишком занята приготовлением к перемещению, и не сказала ей на прощание даже короткого «я люблю тебя».

Спустя время слезы высыхают, оставляя внутри саднящую пустоту. Тру лицо руками, стараясь стряхнуть с себя состояние противной жалости к себе, и вновь осматриваю комнату, желая отвлечься. По большому счету, здесь даже взгляду зацепиться не за что – все серое, тусклое, стандартное. В моем времени комнаты были примерно такими же, но там мой «дом», а здесь…

От нечего делать, подхожу к своей прикроватной тумбочке, открывая по очереди все ящики. Ничего примечательного или интересного: расческа, какие-то листки-записки, пара сломанных карандашей и прочие мелкие вещи. В дальнем углу верхнего ящика кусок аккуратно свернутой темно-синей ткани. Не понимаю зачем, но мои пальцы тянутся к нему, извлекая на свет. Разворачиваю ткань, оказавшуюся маленьким парашютом, и вижу черную жемчужину, которую он скрывает. Красивая вещица и, наверное, очень ценная для той девушки, место которой я заняла, раз она хранила его в стороне от прочего.

Откладываю парашют в сторону, зажав в руке блестящую горошину, и усаживаюсь на кровать. Перекатываю шарик в руке, пытаясь представить о ком мог напоминать Огненной девушке этот подарок. Неожиданно перед глазами возникает мутная пелена, сменившаяся цветными картинками, мелькающими с бешеной скоростью. Жмурюсь и трясу головой, но видения не исчезают, постепенно становясь ярче и реалистичнее.

***

Песчаный берег, сияющий от влаги только что схлынувшей волны. Пит сидит рядом, чуть в стороне Финник разговаривает с Джоанной. Я рассматриваю своих временных союзников, понимая, что будет очень не просто убить их. Но выбора нет. Снова поворачиваю голову к Питу, пока он раскладывает на тростниковых листьях нашу добычу – несколько устричных раковин. Мой напарник кажется мне сейчас особенно красивым с влажными пепельными волосами и слегка выпяченной нижней губой. Хочу его поцеловать, понимая, как мало места в моей жизни остается для таких вот светлых моментов, но, вскрыв очередную раковину, Пит вдруг усмехается.

– Смотрите! – говорит он, поднимая вверх ладонь, на которой лежит идеально круглая жемчужина. – Под очень сильным давлением уголь тоже превращается в жемчуг, - шутит Пит, и я прыскаю в кулак.

Ополоснув жемчужину водой, Пит берет мою руку и, перевернув ее ладошкой вверх, кладет на нее черный шарик.

– Это тебе, - шепчет он, наклонившись к моему уху.

Я рассматриваю горошину, любуясь солнечными переливами на блестящей поверхности, а потом сжимаю ладонь.

– Спасибо, - бормочу в ответ, вглядываюсь в глаза напарника.

Эта жемчужина будет со мной до последнего вздоха. Осталось совсем чуть-чуть. Не думаю, что доживу до завтрашнего вечера. Я не позволю Питу отдать свою жизнь, чтобы спасти мою. Не в этот раз. Видимо, он все понимает, потому что его лицо становится серьезным.

– Не делай этого, Китнисс, - просит Пит, - Не умирай за меня.

***

Видение исчезает так же внезапно, как появилось. Я сижу на кровати, поджав колени к груди и обхватив голову руками. Часто моргаю, стараясь успокоиться. Что сейчас произошло? Это так похоже на… воспоминания! Но они могут принадлежать только первой Китнисс Эвердин, потому что со мной ничего подобного не случалось! Как это возможно?

Самое разумное объяснение заключается в том, что я видела нечто подобное на пленках, когда готовилась к перемещению во времени, но, хоть убей, я не помню такой записи. Сохранилось всего несколько кадров, запечатлевших «несчастных влюбленных», и среди них не было сцены на пляже…

Ошарашенно оглядываюсь вокруг, понимая, что во время приступа выпустила жемчужину из рук. Она лежит у моей ступни, поблескивая в неровном свете лампы. Хватаю черную горошину и забрасываю ее в ящик, с громким звуком захлопывая его. Чертова жемчужина! Я что, схожу с ума?