Я знаю, что он имеет в виду. Я выхожу из себя. Мне хочется хорошенько врезать ему, чтобы он не выдумывал всякие глупости. Но, повернувшись к нему в темноте, я отвечаю:

– В данный момент поцеловать тебя.

Я целую его, и, когда кладу голову обратно на подушку, добавляю:

– И конечно, продолжать любить тебя так, как люблю тебя сейчас, дорогой.

Какое-то время мы оба молчим, а потом он продолжает настаивать:

– Если я ослепну, я уже не буду тебе хорошим спутником.

Я все покрываюсь гусиной кожей. Я не хочу об этом думать. Нет, пожалуйста. Но он продолжает свой натиск:

– Я стану помехой для тебя, стану тем, кто будет ограничивать твою жизнь и…

– Хватит! – требую я.

– Нам надо поговорить, Джуд. Несмотря на то, что нам обоим больно, нам надо поговорить.

Я прихожу в отчаяние. Мне не о чем с ним говорить. Мне не важно, что с ним будет. Я люблю его и собираюсь любить и дальше. Возможно, он этого не понимает? Но, наконец, я сажусь на кровать и шепчу:

– Мне больно слышать от тебя такие вещи. И знаешь почему? Потому что этим ты заставляешь меня думать, что, если вдруг со мной что-то произойдет, я должна буду покинуть тебя.

– Нет, любимая, - шепчет он, прижимая меня к себе.

– Да, да, дорогой! – настаиваю я. – Ты думаешь, я чем-то отличаюсь от тебя? Нет. Если я должна задумываться о том, чтобы бросить тебя, значит, и ты перед лицом болезни собираешься оставить меня.

Взволнованно я продолжаю:

– О, боже! Надеюсь, что со мной никогда ничего не произойдет, потому что если бы после этого мне бы пришлось жить без тебя, я бы, честно говоря, не знала, что мне делать.

Последовавшее за этим молчание подсказывает мне, что Эрик понял, о чем я говорю. Он притягивает меня к себе и целует в лоб.

– Этого никогда не случится, потому что…

Я не даю ему продолжить. Я поднимаюсь с кровати. Открываю ящик своей тумбочки, достаю оттуда несколько предметов, среди них черный чулок, и, оседлав Эрика, говорю:

– Позволь мне кое-что сделать?

– Что именно? – спрашивает он, удивившись такому повороту событий.

– Ты мне доверяешь?

Несмотря на темноту, царящую в нашей комнате, я вижу, как он кивает.

– Подними голову.

Он подчиняется. Я осторожно провожу чулком по его лбу, кладу его ему на глаза и завязываю на затылке узел.

– Сейчас ты абсолютно ничего не видишь, правда?

Он молчит, только отрицательно мотает головой. Я растягиваюсь на нем.

– Несмотря на то, что однажды ты не сможешь меня видеть, я обожаю твои губы.

Я целую их.

– Обожаю твои глаза.

Я целую их через чулок.

– И обожаю твои прекрасные волосы, а больше всего то, как ты ворчишь и злишься на меня.

Я сажусь на него и, взяв его руки, кладу их на свое тело.

– Несмотря на то, что однажды ты не сможешь меня видеть, - продолжаю я, - твои сильные руки все равно смогут прикасаться ко мне, мои груди – возбуждаться от твоих ласк и твоего члена.

– О, боже, твой потрясающий, твердый, сводящий с ума член! – возбужденно шепчу я, прижимаясь к нему. – Он все также будет заставлять меня задыхаться, терять голову и говорить тебе: «Проси, что хочешь».

Уголки его губ изгибаются. Хорошо! Я добилась того, чтобы он улыбнулся. Намереваясь продолжить в том же духе, я кладу в его руки анальную пробку и тихо говорю, поднося ее к его рту:

– Пососи ее.

Он делает то, о чем я прошу, а потом я направляю его руку к моей попке и бормочу рядом с его лицом:

– Несмотря на то, что однажды ты не сможешь меня видеть, ты будешь вставлять пробку в, как ты говоришь, «мою прекрасную попку». И ты будешь так делать, потому что тебе это нравится, потому что мне это нравится, и потому что это наша игра, любимый. Давай, сделай это.

Эрик на ощупь движется руками по моей заднице и, когда находит анальное отверстие, делает то, о чем я его просила. Он вставляет анальную пробку, мое тело ее принимает, и мы оба тяжело дышим.

Возбужденная тем, что делаю, я провожу языком по его уху.

– Тебе это понравилось, любимый?

– Да… Очень, - мурлыкает он, сжимая руками мои ягодицы.

Его сексуальное желание возрастает за несколько секунд. Это его очень возбуждает, и, когда он шевелит во мне пробку, я, мечтая свести его с ума, говорю:

– Несмотря на то, что однажды ты не сможешь меня видеть, ты все так же сможешь поглощать меня по своей прихоти. Ты будешь раздвигать мои ноги для себя и для того, кого ты мне назовешь, и клянусь тебе, что буду наслаждаться и сделаю так, чтобы ты наслаждался этим так же, как и всегда. И ты будешь делать это, потому что ты ведешь нашу игру. Ты – ключевое звено. Ты отдаешь приказы. Я твоя, любимый, и без тебя наша игра не имеет никакого смысла, потому что тогда она не для меня.