— Погодите, гражданин хороший, может, господин соизволит продолжить. Все просто, — зазывной скороговоркой закричал он. — Ставите на удвоение, вступаете, бросаете кубики, если выпал ваш номер — забираете, минус десять процентов мне — за игру. Предыдущий гражданин вышел за пивом и оказался не при деньгах. Если у обоих выпали схожие цифры, выигрывает тот, кто поставил больше при торге, или свара. Торг — удвоение.

Воля понял одно: до выигрыша не хватило денег — всего тысячи. Скороговорку ведущего пропустил мимо ушей. Просто и весело. Захотелось попытать судьбу и наказать алчного дядю, тянущего руку к ни за что доставшемуся выигрышу. От дяди омерзительно пахло дешевым портвейном. Скорбная фигура слесаря не шла из ума.

— Принимаю, — не узнавая себя, залез в карман, бросил на столик недостающую купюру.

— Принято-запечатано, колечком закатано, уравнено, изволите дальше, гражданин? — с издевкой обратился парень к большому дяде.

Соперник засопел, не сумел скрыть досады. Вокруг них уже собралась кучка болельщиков — Воля явно чувствовал симпатию большинства.

— Не знаю, не знаю, было же мое, нечестно… — Он сомневался и негодовал.

— Все честно, все элементарно, не хотите — выходите. Нет желающих поддержать игру — куш переходит вот к господину рискнувшему. — Парень победоносно ткнул в Волю пальцем.

— Нет, нет, я буду! — Дядя торопливо полез в карман, достал тощий кошелек, ответил тысячей.

— Молодец, кубики кидаем, счастье пытаем! — завопил распорядитель, притянул кубики к Воле.

Воля метнул.

— Семнадцать! — объявил парень. — Есть, нет — доставляй монет, или на сегодня — привет!

— Есть! — уверенно подтвердил Воля, в картонке нашлась нужная цифра.

— И у меня есть! — торжествующе показал дядя. — И у меня есть! — В его картонке действительно тоже была счастливая цифра.

— Свара! — провозгласил ведущий. — Доставляем, на два умножаем, игру продолжаем или с почетом выбываем! — Он хитрил, но его хитрость Воля воспринял как поддержку. Он удвоил банк. Дядя тоже удвоил, почти опустошив свой кошелек. Моментально последовали еще две свары, цифра почему-то всегда оказывалась на обеих карточках — Воля почуял подвох, но не было времени, ведущий накручивал темп, куча денег завладела им, в мозгу пульсировало: «Надо выиграть, надо выиграть, любой ценой». Чувствовал, что краснеет, и, стыдясь себя, пытался сдерживаться, но это плохо удавалось. Рука тайно пересчитывала оставшиеся деньги. Пачка здорово похудела.

Еще одна свара. Кошелек соперника был пуст. Дядя попытался это скрыть, но просыпались какие-то бумажки — денег не было. Он нагнулся, трясущейся рукой собрал с земли мусор, отчаянно запихал его в карман брюк. Лицо его налилось, побагровело, он тяжело засопел. Потом помялся, зачем-то поглядел на часы. Толпа уже поздравляла Волю.

— Мне агрегат сварочный должны привезти, — сказал вдруг дядя, в глазах его блеснула и тут же потухла торжествующая искра.

Воля еще не понял, скорее почувствовал беду. Соперник залез в потайной карман, достал новенькие купюры, ровно столько, сколько требовалось, и ответил. Толпа притворно ахнула, отступила на полшага.

— Нашел, толстый змей, нашел, смотри ты.

Спокойно, уверенно Воля ответил, ничего иного не оставалось.

— Играем до предела. — Парень поспешил уведомить собравшихся и назвал крупную сумму. — Раз пошло удвоение, все должно быть честно. Предупреждаю, господа, без обид, без ссор, все культурно. Мои проценты при мне — вам удовольствие и честь! — Он обращался сейчас напрямую к трясущемуся дяде.

— Давай, давай. — Тот не владел собой.

— Разденут тебя, парень, уходи, пока не поздно, — шепнул кто-то Воле из-за спины. Но остановиться не было сил, самолюбие не позволяло. Деньги летели и летели, горка на столике росла и противно притягивала, лоб покрылся испариной. Он уже не принадлежал себе.

Финал был разыгран гениально — по системе Станиславского. Дядя кряхтел, трясся, жался, он был противен абсолютно всем, но все же выложил вдруг такую сумму, что Воле было не перекрыть. Выиграл количеством, прибегать к мухлеванному везению не пришлось.

— Десять минут — найдете деньги, продолжим, нет — извините, не повезло. — Парень явно ему сочувствовал.

Вмиг пришло озарение — всю дядину экипировку подбирал, конечно, психолог. Отвечать было нечем. Дядя глядел теперь по-иному — на лице его читалось презрение к попавшемуся лоху.

— Молодцы, ребята, повеселили, благодарю. А тебе, брат, в театре играть, — он панибратски похлопал дядю по плечу, — все сделано отменно. Спасибо! — поклонился, отошел, не теряя достоинства, что стоило напряжения всех сил. Ноги ходили ходуном, руки противно тряслись, лицо горело.

— Милости просим, заходите всегда, в любую погоду! — прокричал вслед распорядитель теперь уже нескрываемо язвительным голосом Лехи с нерехтинской автостоянки.

— Сам принес и еще и спасибо сказал, — подвел резюме вслух Чигринцев.