Шрифт:
Контратака завершилась успешно. Оба редута были заняты союзниками.
Этот день, 6 октября, Анри хорошо запомнил. И хотя он ни в чем не мог себя упрекнуть — порученное задание он выполнил блестяще, однако именно в этот день он испытал полное крушение своих прежних героических иллюзий и впервые почувствовал отвращение к войне…
Лорд Корнуэлс держался, пока рассчитывал на помощь.
Не получив ее, англичане потеряли последнюю надежду и предложили переговоры о сдаче.
19 октября Лозен в парадной форме, помахивая белым платком, поднялся на кронверк крепости.
Договорились быстро.
Гарнизон города продефилировал между двумя армиями с барабанным боем и оружием в руках; затем ружья были сложены в козлы, и к ним присоединились два десятка знамен.
На следующий день Рошамбо писал военному министру:
«Имею честь направить к вам герцога Лозена. Он принесет королю известие о сдаче лорда Корнуэлса и его корпуса… У нас восемь тысяч пленных, в том числе семь тысяч пехотинцев и восемьсот матросов; мы взяли также двести четырнадцать пушек, из них семьдесят пять чугунных, а также двадцать два знамени…»
Через несколько дней в Филадельфии главнокомандующий и конгресс производили смотр французской бригаде. Союзникам были оказаны большие почести. При пронесении каждого знамени все тринадцать конгрессменов снимали шляпы. Но особенно поразил французов сам Вашингтон.
«Все изобличало в нем республиканского героя, — писал Сегюр, — он внушал, а не предписывал уважение к себе. Он скромно избегал знаков почтения, которые ему оказывали; никто, однако, не умел лучше их принимать и на них отвечать. Он благожелательно и с вниманием выслушивал тех, кто говорил с ним, и выражение лица его отвечало еще раньше, чем голос…»
Произвели раздачу наград.
Анри Сен-Симон оказался в числе наиболее отмеченных. Вашингтон вынес ему и его отряду личную благодарность, а затем представил молодого офицера к высшей республиканской награде — ордену Цинцинната.
На этом для многих французов война окончилась. Корабли потянулись к родине. Аристократы-дворяне спешили домой. Одни из них просто соскучились по комфорту, придворным интригам и утонченным любовницам. Другим не терпелось поделиться с друзьями новыми мыслями, планами и настроениями. Третьи хотели действовать.
К ним принадлежал и Анри Сен-Симон, закончивший, по его мнению, все счеты с войной.
Он присоединился к флоту адмирала Грасса, отправлявшемуся на Сан-Доминго, с тем чтобы оттуда вернуться во Францию.
Но судьба сулила ему иное.
Из всех английских моряков адмирал Родни выделялся особенно неистовой яростью по отношению к французам. Обстоятельство это имело довольно своеобразную подоплеку.
Утверждают, будто есть люди, которые ненавидят сделавшего им добро. Если это наблюдение верно, то Родни принадлежал именно к данной категории.
В те дни, когда война еще не началась, но вот-вот должна была разразиться, Родни находился во Франции. Причем не по своей воле. Он сидел в долговой тюрьме.
Но вот в одной из английских газет появилась заметка, утверждавшая, что французы удерживают славного адмирала, боясь его военных дарований.
Маршал Бирон, возмущенный этим, поспешил в Версаль и попросил у короля разрешения уплатить долги Родни.
Разрешение было дано.
Маршал привез необходимую сумму и освободил Родни из тюрьмы, после чего тот получил возможность уехать в Англию. Вот тогда-то английский адмирал и возненавидел французов. С начала войны он бил их везде, где только мог найти: на Атлантике и у Гибралтара, возле восточного побережья Америки и в Карибском море.
Теперь, узнав, что сильный флот Грасса вышел в открытые воды, Родни во главе еще более сильного флота двинул ему наперерез.
У островов Святых противники встретились.
Развернулась битва, стоившая Грассу славы, а Сен-Симону — свободы.
Фрегат «Вилль-де-Пари» оказался в центре сражения.
Одна его мачта сбита, палуба забрызгана кровью.
Анри лихорадочно отдает распоряжения артиллеристам.
Люди валятся как снопы. Вот неприятельское ядро попадает в голову рядом стоящему канониру и раскалывает ее, словно орех. Прежде чем молодой офицер что-либо может понять, взрывная волна оглушает его и швыряет на палубу, а сверху наваливается мертвый артиллерист, заливая лицо командира кровью и мозгом…
…После короткого беспамятства Анри приходит в себя. Он все видит и слышит, но вот беда! Не может, как в кошмаре, шевельнуть ни рукой, ни ногой…
Сражение продолжается. Матросы очищают палубу, выбрасывая трупы за борт. Вот двое подходят к Сен-Симону и поднимают его. Еще секунда — и доблестный солдат Вашингтона отправится на закуску акулам…
Но нет. Судорожным, невероятным усилием он поднимает руку и проводит ею по голове. Это его спасает. Видя, что командир жив, матросы уносят его в трюм.