Шрифт:
Он озадаченно проводил их взглядом. Он-то планировал дальнейший путь совсем иначе. Отсюда, из лесного убежища, было не так уж далеко до дороги в город. Ну, для него недалеко. Относительно. Зато таким образом оставалась в стороне деревня с неприятными полицейскими. Но вот девушек, оказывается, именно туда и тянет. М-да…
Что ж, решение не из худших, признал он. Действительно, если следовать течению, можно дойти до места, где река впадает в более полноводную Ирчу, на берегу которой, собственно, и расположена искомая деревня. Правда, ниже по течению в одном месте скалы сходятся к воде, и прохода нет. Но можно пройти по воде, если не испугаться, там всего по пояс… Ага, и бешеное течение… А потом еще сообразить, в какую сторону по Ирче двигаться, – и по пути как-то перейти еще один приток, который вверху – просто ручей, зато в устье – о-го-го! Перейдут? Ну… Очевидно, да. И так же очевидно попадут в лапы полиции, очень уж там место удобное для перехвата… Но они сами выбрали свой путь? Несомненно, сами! Так что им – туда, а ему следует посидеть да подумать, как жить дальше.
Но думалось почему-то плохо. Он недовольно поерзал, похмурился… Что-то давило, вызывало беспокойство, как будто он ошибся… Ну, понятно, совесть мучает, что бросил девчонок одних против всего мира, – но вот что еще, кроме совести? Да и совесть трепыхалась не очень сильно: в конце концов, он-то планировал отсюда двигать в город, а девкам вот захотелось назад в деревню, так что не по пути… Он облегченно усмехнулся и успокоился – потому что наконец понял, что его мучило. Несоответствие. Не должна была Надия рваться в деревню! Это психологически невозможно! Наоборот, сознательно и подсознательно йоха должна была изо всех сил стремиться прочь от того места, где ее чуть не убили, где у нее никакой защиты, где всё может повториться в любой момент… подальше от деревни и поближе к родне! Пусть не в столицу. Есть же у нее наверняка и в провинциях родня! Тетка какая-нибудь троюродная, у которой можно мышкой пересидеть опальные времена… Значит, что-то из рассказанного девушкой было очень убедительным враньем. Скорее всего – все. И есть долг, который тащит Надию-ир-Малх обратно, к опасностям и смерти, невзирая на ужас в ее глазах. Ну и что такого в этой деревне, ради чего принцесса готова рискнуть жизнью и честью? Нет информации…
Он вскочил и заходил в возбуждении перед деревом у входа в будинок.
– Меня ни о чем никто не просил! – наконец с фальшивой радостью сообщил он дереву. – Ну и что, что все предыдущие жизни я бился за справедливость? Пусть даже это было смыслом моего существования. Да и на Жери все детство вбил в восстановление боевых навыков – кстати, для того же дела! Но меня ни о чем не попросили, и я спокойно сваливаю в город и живу там счастливо до конца своих дней! Каково, а?!
Он злобно уставился на дерево, как будто ожидая ответа или хотя бы замечания. Естественно, не дождался.
– А вот еще неплохой вариант! – саркастически заявил он. – Я поставил на колени империю, чтоб добиться вольностей для деревни, я вырезал всю высшую знать за зверства против народа, мои отряды намертво вбили в каждую башку мысль, что крепи Черного Топора неподсудны империи! Мы все полегли в этой проклятой войне, наконец, чтоб наши потомки жили на своей земле в радости! И теперь я спокойно могу повернуться спиной к полицейским, насилующим в деревне беззащитную девушку, и свалить в город за легкой и беззаботной жизнью, потому что я, видите ли, устал воевать! Нет, замечательно, просто замечательно! Вот так и надо поступать!
Он пнул неповинный ствол и обиженно отвернулся.
– А что я скажу, с другой стороны? – угрюмо спросил он. – Привет, вот он я, ваш герой? А меня звал туда кто? Меня, наоборот, выгнали, если кто забыл! Это я для себя – герой, а для прочих – бесполезный берхь! Я, видите ли, ни к какому труду не приспособлен!
Дротик, вырванный мгновенно из обоймы, с сухим щелчком впился в дерево, именно туда, куда и был нацелен. Может, к труду он и не был приспособлен. Зато убить мог всех – и тех, кто приспособлен, и кто случайно рядом оказался, и еще кучу народу в придачу! Было бы за что.
Он привел в порядок будинок – в смысле, убрал с глаз подальше полицейскую пику. Закинул на плечо сумку.
– Я только спрошу отца, что за фигня с деревенскими вольностями! – виновато сказал он сам себе. – Он же деревенский священник? Вот пусть ответит! Да еще гляну, в порядке ли Надия. Да заберу Яху с собой. Все же я на ней спал. А без меня она пропадет. А жалко, хорошая ведь девочка…
Глава четвертая
в которой пришлось драться со степняками – и подружиться с полицейским
Ит-Тырк вышел из юрты, прищурился на солнце и довольно погладил живот. Наконец-то брюшко стало отрастать. А без брюшка на совете старейшин нельзя – засмеют. Скажут, Ит-Тырк до сорока лет дожил, а все работает! А если работает – значит, молодой! И делать молодому на совете старейшин нечего! Но – вот оно, брюшко! А работают пусть молодые.
Молодежь действительно работала. При такой злобной старшей жене кто угодно заработает! Вон она, стоит у ямы с глиной и следит, чтоб легиньхи хорошенько саман месили, по сторонам не глазели. А как не глазеть? Ит-Тырк и сам на их месте глазел бы. Потому что с одной стороны девки кошмы валяют, с другой стороны девки курт готовят, на солнце сушат, ягоду перебирают, опять же на просушку… А как не поглазеть на девок?
– Ит-Тырк! – рявкнула старшая жена. – Ко мне подойди!
Он внутренне поежился. И в который раз проклял тот день, когда выкрал ее из очень богатого рода. Еще и гордился, дурак! Он, единственный, да украл юную красавицу у самого рода Туолам! Стоило ей пойти к реке с кувшинами – а он как выскочит из камышей! И не подумал о том, с чего это юница одна на речку ходит! Тогда – не подумал. Но уже через пару дней дошло, что Туолам радешенек был избавиться от этакой стервы. Да до всех в роду это дошло. Ох и били его… Но сделанного не переделать. Какие-то девки, бывало, в бега пускались, в родные семьи – но его старшая жена оказалась не из таких. А жаль… Захватила власть в свои руки – и с тех пор продыху никому не дает! Вот – дома решила строить, из самана! С камышовыми крышами! Понятно, что юрты протекают в дождь, так ведь… тяжело же! Молодежи разве это надо? Им надо гойсать по степи, драться с соседними родами, жен себе воровать… хе, украл один такой…