И тут слова посыпались из меня - все тревоги, которые я старалась подавить. Как я не была уверена в виновности Микко, и как мы с Каспером, возможно, непреднамеренно были замешаны в его несправедливом аресте. О том, что Линнея больше походила на ребенка, чем на королеву, и мне казалось неправильным оставлять ее там, где она могла быть подвержена гонениям и оказаться в небезопасности, если ее муж будет осужден. И, как я понимала, что если марксина Лизбет не сможет выполнить свое обещание и все изменить, мне придется вернуться и помочь Линнее и Микко. О том, как я не доверяла ни единому человеку в Сторваттене, когда дело до этого дошло - даже марксине Лизбет и принцу Кеннету. О том, что у всех, казалось, были противоречивые мотивы, и все вели себя порой уклончиво, будто они что-то скрывали, и я не могла быть уверена, происходило ли это потому, что они не доверяли мне, из-за того, что я была Канин, или потому, что они совершали что-то плохое.

В конце концов, мама прервала мой долгий бессвязный рассказ предложением перейти в столовую. Я села за стол напротив папы, пока мама наливала каждому большую чашку чая.

– Ты все сделала правильно, - сказала папа, когда я, наконец, закончила, а мама поставила передо мной чашку, прежде чем сесть рядом с ним.

– Тогда почему это не чувствуется?
– спросила я.
– Почему у меня такое ощущение, что я вообще ничего не сделала?

– Конечно, сделала, - исправил он меня.
– Ты помогла одеть охрану Скояре в форму и утешила Линнею. Это именно то, что ты намеревалась сделать.

– Но там столько всего осталось незавершенным!
– настаивала я.

– Это проблема работников королевства таких, как ты и я.
– Он жестом указал на нас с ним.
– Мы можем делать только то, что нам приказывают. Слишком много раз мои руки были связанны законом, и я знаю, как это разочаровывает. Но это все, что ты можешь сделать.

– В твоей работе так много ограничений, - сказала мама, сделав большой глоток чая.
– Вот почему я никогда полностью не понимала ее привлекательность для тебя. Ты всегда была так решительна и независима. Но выбирала работу, которая требует полного подчинения.

– Руна, - мягко сказал папа.
– Сейчас не время для подобных разговоров.

– Нет, все в порядке.
– Я сползла ниже на своем стуле.
– Она права. Все, что я когда-либо хотела, это сделать королевство лучше. Я хотела сделать что-то хорошее и благородное. И единственный способ, который я видела, это стать следопытом или Хёдраген.
– Я вздохнула.
– Но в последнее время я просто чувствую, что все не так уж хорошо. В последнее время я часто выбираю меньшее из двух зол.

– Добро пожаловать в политику.
– Папа поднял свою чашку в саркастическом тосте и сделал глоток.

Мама поерзала на стуле и облокотилась на стол:

– Ты знаешь, как я отношусь к твоей работе и не защищаю ее. Но мне кажется, ты слишком тяжело воспринимаешь эту миссию.

– Что ты имеешь в виду?
– спросила я.

– Ты работала в другом племени, и, если быть честной, Скояре - странные, - сказала она со знанием дела.
– Я жила там первые шестнадцать лет своей жизни и постоянно была окружена этим чувством «скрытности», которое ты описала. Король Руне Биелса сделал его практически обязательным.

– Я когда-нибудь рассказывала, почему меня назвали в честь него?
– Спросила мама, и я покачала головой. Ее имя, Руна, было женской версией от Руне.
– Король мог быть беспощадно жестоким ко всем и всему, и моя мама надеялась - я могу добавить зря, назвав меня в честь него, может каким-то образом вызвать у него любовь ко мне.

– Я слышала истории о том, что он был ужасным королем, но я никогда не понимала насколько, пока не побывала там, - сказала я.

– Это не означает, что Скояре не холодные и не скрытные, и, естественно, довольно странные, - пояснила она.
– Потому что они такие. Но Руне просто сделал все еще хуже.

– И тут тебя, Канин, послали туда, где чужакам никогда не доверяли, - продолжила мама.
– Проблема не в тебе, и даже не в твоей работе в целом, а в твоем задании. Тебя отправили туда, где ты не могла по-настоящему помочь, поэтому неудивительно, что ты чувствуешь, что не справилась.

– Твоя мама права, - согласился папа.
– Тебя отправили туда больше, как жест доброй воли, чем что-то еще. Ты должна была заставить Скояре почувствовать поддержку Канин, так, чтобы, если что-то случится, наш король мог наложить лапу на их драгоценности.

Я откинула голову назад, так чтобы смотреть в потолок. Даже, несмотря на это, знала, что мой папа говорил правду, и я на самом деле всегда это понимала, мне все еще претило быть политической пешкой.

Сколько я себя помнила, моя мама протестовала против моей работы на королевство. И все время я была совершенно уверена, что она не права, что все ее опасения и критика о нашем образе жизни были или не обоснованы, или не принимали во внимание общую картину - что я помогала людям. Я делала королевство лучше.