Пытаясь последовать совету охранника и остыть, они садятся на террасе на крыше. Ветра в колодце двора почти нет. За домами – сияние от подсветки Спаса-На-Крови.

Почувствовав себя проголодавшимся, Жека предлагает взять по куску пиццы. Пока он ходит вверх-вниз по лестнице, Настя заказывает в баре обжигающе горячий чай, и они молча подкрепляются, дыша осенним воздухом и слушая разговоры, шутки и перебранки клабберов. Перед тем, как вернуться на танцпол, прямо у стойки вливают в себя по очередному шоту «егермайстера».

Танцпол забит, свободного места нет. Люди пляшут между столами. «Klaxons», «Babyshambles», «New Young Pony Club», «Oasis», «Kaiser Chiefs». В тесноте Жека с Настей трогают друг друга, если кто и видит – кому какое дело.

Жекин «опель» припаркован в пятидесяти метрах от клуба. Очень кстати, что рядом нет фонарей. Они садятся в машину, со скрипом откидывают сиденья назад. Настя хочет ограничиться одними снятыми джинсами и сдвинутыми вбок трусиками, но Жека вещь за вещью раздевает ее всю – что в заполненном флюидами секса тесном пространстве не так-то просто сделать, и это возбуждает еще больше. Она кладет свою руку ему на член, обхватывает пальцами и начинает ласкать его. Готовый вот–вот взорваться, Жека с сожалением убирает Настину руку. Обнаженная девушка садится на него сверху. Рычаг переключения передач – слева от них.

– Смотри не перепутай, – говорит Жека.

Настя смеется.

– Ты себе льстишь. Я могу тебя перепутать только с карандашом.

– Карандашом? Это который из журнала «Веселые картинки»?

– Скорее даже – с карандашным огрызком, который…

Настя не договаривает, шумно выдыхая воздух. Ее рот округляется, когда Жека входит в девушку. Он приподнимается, по очереди целует ее груди. Настя пытается прогнуть спину, но упирается головой в потолок. Его руки скользят по ее спине, пока она своей киской скользит по его члену. Жеке горячо, но он крепится из последних сил. Настя оборачивается назад, шарит рукой и включает ближний свет. В его отблесках от асфальта смотрит вниз, пытаясь разглядеть проникновение. Начинает громко кончать. Ее стоны делают бреши в старательно возведенной Жекой плотине, в его голове вспыхивают бенгальские огни. Настя куда-то исчезает, и он чувствует свой член в ее влажном рту. Огни становятся ярче и колючее, и, выстреливая тугой струей спермы, он стонет. Потом целует Настю в соленые губы.

– Ты сладкая, – говорит он.

– А вот ты – нет, – отвечает она и нажимает на кнопку стеклоподъемника, впуская в салон ночную прохладу октября. – И кричишь как паровоз, когда кончаешь.

Проснулись они в середине дня, помятые как Михалков и Соломин после попойки в Баскервиль-холле. Сходство усиливала сваренная Настей каша – «овсянка, сэр».

Перед завтраком она пошла в душ. Пока девушка плескалась, Жека валялся в постели и вспоминал, как они ночью приехали сюда. Настя была босиком – обувь держала в руках, в не на все «болты» застегнутых джинсах и в одной кожаной куртке на голое тело. Раздеваясь в квартире, она, как и вчера ночью, вновь поставила «Kilimanjaro Darkjazz Ensemble» и, опершись на локти и раскинув согнутые в коленях ноги, смотрела, как Жека губами, языком и руками ласкал ее персик. Настины оргазмы, замешанные на оральном сексе и мрачном нуаровом эмбиенте, следовали как вагоны скорого поезда. Потом, так и не дав ей снять куртку, входил в нее сзади. Весь мир мог лететь в тартарары, и не было ничего важнее их потных, сплетенных в объятиях тел.

А теперь не было ничего важнее, чем сожрать таблетку аспирина, чтобы не болела голова.

Настя была молчаливой, «на паузе», под стать хмурой погоде за окном и меланхолии Emika из колонок. На Жекины шутки лишь слегка улыбалась, на вопросы отвечала неохотно. Девочка–лед, похожая на готовую завыть на луну собаку. Пока она, стоя к нему спиной, варила кофе (молока не было со вчерашнего дня), Жека подумал, что надо сваливать, дать Насте отдохнуть от себя, отоспаться самому. Навестить барыг на районе – пришел к ним товар или нет? Завтра – послезавтра деду Стасу понадобятся новые дозы его солдатского лекарства. Потом, может быть, залипнуть с «Play Station». Есть еще «Deadwood», три серии до конца сезона, начинается самое интересное. Побриться, наконец. Позвонить Насте сегодня вечером и просто пожелать спокойной ночи. И договориться о встрече в понедельник после ее работы. Если к тому моменту не умрет от ломки, потому что, кажется, эта девушка становится для него наркотиком.

Но вышло по-другому.

Он отрешенно размешивал сахар, когда зазвонил его фэйковый айфон. Дерьмовый рингтон. Незнакомый номер.

– Алло!

– Женя, есть срочная работа, – без приветствий услышал Жека чей-то голос – вроде бы знакомый, но он никак не мог его узнать.

– Гази, ты?

– Он самый.

Жека насторожился – наперсник Аббаса никогда не звонил ему. А работа – только этого ему не хватало в теперешнем состоянии. И никогда ему еще не предлагали дело, за которое надо было браться в тот же час. Но лишние деньги – когда они лишние?

Он поморщился, спросил:

– Что за работа?

– Забрать с одного места машину и перегнать ее к Темиру в бокс, срочно. Тачка чужая, но это не угон, там ключи под колесом.

– А что, кто-то из ваших парней не может это сделать? – по-настоящему удивился Жека.

– Нет, – отрезал Гази. – Дело срочное. А у нас все заняты. Даже Аббас, раз я тебе звоню. Так что, возьмешься?

Где-то в голове у Жеки зажглась красная лампочка. Подстава? Зачем? И вроде бы за Аббасом такое не водится. Он потер ладонью лоб. Тело в багажнике «лексуса» не давал ему покоя. Но еще он помнил Настино желание провести зиму в Европе. Пока осторожность боролась и проигрывала жадности и «авось», Жека сказал Гази:

– Хорошо, где? И что за машина? И что почем?

Названная цена его устроила.

Выслушав инструкции кавказца и дав отбой, Жека повернулся к Насте.

– Слушай, извини. Мне надо идти.

Она пила кофе, глядя в окно. Молчала. Потом вдруг спросила:

– Можно, я поеду с тобой?

Неожиданно.

– Не хочу оставаться сейчас одной… Такое состояние стремное…

Ну, это тоже объяснение. По-своему, не хуже, чем признаться в любви. И уж во всяком случае, честнее.

– Похмелье, – кивнул Жека.