– Это навоз! –гоблин даже не стал брать рубаху в руки, а вот штаны осторожно взял, повертел и бросив на землю принялся топтать под оторопелым взглядом мужчины. Затем, уже с довольным видом поднял с земли грязную тряпку и разорвав пополам, с невероятным наслаждением обмотал вокруг тела. – Это хорошо! А где еда?

Алексей молча протянул корзину со снедью, в которой тут же стал рыться старик, пытаясь попробовать все, что попадало под руку.
– Что встали гнурхи?

Перестав разглядывать предводителя завистливыми взглядами, несколько гоблинов скрылись за деревьями, чтобы спустя мгновения вытащить оттуда тушу огромного оленя.

– Это наш обмен. Забирай. Завтра еще. А что дать ты? Дать еще белой воды? – Балабол распробовал молоко и сходу начал за него торговаться. Старичок то ушлый, не удивлюсь если через неделю тут палатка будет стоять… с арбузами и плакатом: «Бальшой ягода, хароши, спэли»! Устав стоять я присел на корточки, тем более свою часть программы я выполнил. Стороны только, проговорили, что люди не будут нападать на гоблинов, а те в свою очередь: «не стрелять в люди, они друг». Несколько гоблинов помельче, после пинков Балабола кинулись в лес, доносить эту весть до всех остальных племен.

– Зачем сел? – гоблин удивленно посмотрел на меня. – Бродяжка идти. Башка-Шаман Есеня помог, теперь идти!

– Я попросил его переночевать у нас в деревне, такая традиция у людей, если они встретили бродяжку. – Сдерживая смех выручил меня Алексей, под согласные кивки гоблинов, для которых традиции занимали важное место в их устройстве общества. Через полчаса, когда я уже еле держался в вертикальном положении, переговоры закончились. Подбежавшие из поселка люди, осторожно косясь на недавних противников, подобрали тушу оленя и уволокли ее за забор ближайшего дома. Следом, пожелав не сдохнуть, скрылись гоблины.

– Пойдем что ли, Есеня. – Алексей засмеялся, выпуская напряжение. Согласно кивнув, пересиливая слабость попытался встать, но ноги предательски подвернулись, и я упал, ударившись многострадальным плечом. В глазах вспыхнул фейерверк, вспыхнула боль пульсируя и разливаясь по всему телу, голова закружилась, и я понял, что отрубаюсь. Смех Мужчины оборвался, он быстро подошел ко мне и подхватив на руки понес в деревню.

– Традиция! – многозначительно цокнул языком гоблин, подглядывающий из кустов.

***

Утром отряд вышел наконец из ненавистного леса, облегченно вздохнув. За четыре дня зелень осточертела до крайности, назойливые комары с мошкарой попили изрядно крови, а мельтешение среди стволов мелких ворчащих фигур выводило из себя даже очень уравновешенных людей.

Матвей в их число не входил, поэтому уже на второй день, вокруг него были только самые отверженные и терпеливые. Как бывший военный, он понимал, что выбор оставить камрада - правильный, направленный на всеобщее благо, и его доля, раз уж и в этом мире выбрал боевую стезю, совершить именно этот поступок, несмотря на гибель товарища. Но как человек, как мужчина, как друг - он не мог смотреть на бледную Али, которой взвалили ношу, тяжелую даже для него, видавшего смерть бойца, что уж говорить о хрупкой девушке, потерявшей в одночасье свою семью когда-то и сейчас повторно ступившей на этот скорбный путь.

 Матерясь в душе, он кивал смешным доводам Ольги, что Женя не потерян навсегда, подтверждал, что в этом мире есть дар бессмертия, соглашался, что за ним вернутся. Поскольку только так он мог поддержать свою маленькую сестренку, к которой прикипел не меньше, чем к Вике.

Все сомнения Матвей держал при себе, грызущие волнующееся сердце. Но глядя, как день за днем девушка становится все больше молчалива и замкнута, решил, что как только кончится этот поганый лес, он либо в одиночку разнесет весь лагерь, либо со всеми желающими вернется за своим камрадом, что и озвучил вчера у вечернего костра.

Под одобрительные кивки друзей припечатал пытающуюся было протестовать Ольгу, только что вернувшуюся с традиционных посиделок с бывшим старостой:

– Ольга! Срать я хотел на интересы большинства, поскольку большинство насрало на наши! Я не нанимался ослом тащить эту телегу до самого моря.

– Но они теперь часть нас, это обычные люди, гражданские, говоря понятным тебе языком, они не умеют махать мечом.

– А им и не надо! Как только выйдем из леса, сдаем всех в первой же деревне, пусть ждут и машут бутылками с пивом, пока мы забираем своего ГЛАВУ! Лидера всрали и гордо топаем дальше, охереть братство!

– Повторяю для вояк. Мы не могли ждать в деревне в лесу, поскольку гоблины собрали бы силы и вернулись бы отомстить за своего ЛИДЕРА. И отомстили бы, покуда вояки в двух дневных переходах до Храма Евгения и затем еще два дня на возврат. ЧЕТЫРЕ ДНЯ тридцать человек рисковали бы жизнями. Ну давай, скажи возвращаться всем вместе, ведь так, как вариант?

– Ну даже если и так?! – понимая, что уже проиграл эту полемику Матвей не желал сдавать на попятную.

– А где гарантия, что, отступая, мы не потеряли бы кого-нибудь? Чтобы на следующий день несчастный стал пищей для этих людоедов? Пойми, Матвей, Женя - ГЛАВА! Его нельзя сравнивать с рядовым человеком, поскольку его интересы, проблемы и комфорт вторичны, и всегда следуют позади, после удовлетворения нужд рядовых участников братства. Он лидер, капитан, который если и покинет корабль, то только когда последний моряк будет сидеть в шлюпке. И в этой ситуации мы поступили правильно, тем более, что как только мы доберемся до ближайшей деревни, вы отправитесь за ним, в этом я абсолютно с тобой согласна.