– Ну, хорошо. Но извиняться я не буду, так и знай!

– И не надо, мой хороший, я сам. Ты подожди, сейчас я его позову, он послушает сердечко у малыша, померяет давление, ну и все остальное что нужно, и все, ладно? – обрадовался Гарри.

– И пусть руки согреет! – уже на пороге настиг его упрямый возглас зельевара.

Гарри и не подозревал, что на него свалится столько проблем в связи с новым состоянием мужей.

Если Люциус очень серьезно относился к своему состоянию и подолгу беседовал с врачом, вникая в самые мелкие и незначительные детали, часами обсуждая меры против растяжек и особенности лечебной физкультуры для беременных, то Северус…

Каждое свидание с доктором превращалось в нешуточное противостояние и скандал. Хорошо, что доктор, горя профессиональным энтузиазмом, относился к закидонам пациента философски, обвиняя в приступах гнева гормональную нестабильность.

С грехом пополам и этот осмотр был закончен, и можно было еще на неделю забыть об этой проблеме. А вечером они полетят вместе, как всегда.

Это началось еще полгода назад, когда Люциуса начал мучить токсикоз. Не по утрам, как у женщин, а вечерами. Его рвало, голова кружилась, и Гарри предложил ему полетать и проветриться. Они обнялись втроем и белоснежный дракон о трех головах, взлетел в вечернее небо.

Это было незабываемо. Ну, во-первых, Гарри на собственной шкуре смог ощутить все прелести состояния мужа, а во-вторых, уже через несколько минут полета неприятные симптомы исчезали, и ничего не отвлекало дракона от радости единения и полета.

С тех пор, они летали всегда. Чаще всего над морем, но иногда совмещая приятное с полезным, и в другие страны. В конце января, побывали в Китае. Любили друг друга в золотом дворце на белой пирамиде, купались в горячих священных источниках. Китайские маги готовы были их на руках носить, но не слишком докучали своим вниманием и на прощание подарили Северусу какие-то редкие шелковые свитки с рецептами.

Культура и наука этой страны произвели на зельевара неизгладимое впечатление, и он всерьез принялся за изучение китайского языка, варил зелья по новым рецептам и осваивал основы акупунктуры.

Люциус же продолжал рулить. Хотя жизнь на острове протекала спокойно, но дел и без этого было очень много: бюрократическая переписка с правительствами разных стран, выдача виз, разрешений и прочее, приводило его в восторг. Он занимался управлением страной, не просто с удовольствием – с упоением. И, надо сказать, делал это хорошо. Если бы в Британии был такой министр, то они давно уже никаких бед не знали.

Когда Сириуса Блэка все-таки отстранили от преподавания в школе, потому что он, по мнению эльфов, недостаточно ответственен и серьезен, именно Люциус предложил ему заняться гостиничным бизнесом и помог возвести целый комплекс зданий на побережье.

И очень скоро отдых на острове Дракона стал очень модным и престижным местом.

Сюда предпочитали прибывать молодожены со всего мира, чтобы провести медовый месяц.

И собственное издательство Гермионе и Драко создать помог Люциус. Он успевал всюду и везде, гордо неся свой животик, как будто в его положении не было ничего необычного.

А Гарри заканчивал учебу в школе, заботился о семье, и пока не знал, чем займется в жизни. И еще… в последнее время его стал донимать звук, ни звук, плач, ни плач, а что-то такое, вроде ощущения чьего-то навязчивого присутствия. Он оставил Северуса разбираться в очередном шелковом свитке с зубодробительном текстом на китайском, а сам вышел на берег моря. Он сосредоточился на своем ощущении, отрешаясь от всего остального. Он ухватил, как тоненькую ниточку направление, и обратясь, полетел на звук.

Он приземлился на противоположном берегу и с удивлением огляделся. Раньше тут был пустынный каменистый берег, мрачный и неприглядный, а теперь здесь появился целый поселок. Каминный зал для прибытия, домики гоблинов обслуживающих паром, кафешка, небольшой филиал банка и автобусная остановка для «Ночного рыцаря». И все ухоженное, новенькое.

Гарри поежился, несмотря на раннюю весну на острове было по-прежнему тепло, а здесь дул холодный ветер. Он снова сосредоточился, и его внимание привлекла выбивающаяся из общего состояния ухоженности статуя. Она изображала, по-видимому, Мерлина, но выглядела неопрятно с облезшей местами позолотой. Голова великого волшебника была засижена птицами, но именно она являлась причиной беспокойства Дракона. И тут Гарри понял. И что за звук он ощущает и странные уклончивые ответы супругов о судьбе Дамблдора:

– Ну, здравствуйте многоуважаемый. Не знал, что вы здесь обретаетесь, а то бы я раньше вас посетил, - одним движением кисти он очистил от птичьего помета и позолоты голову статуи, и тут же услышал в своей голове беззвучный шепот:

– Мальчик мой, я знаю, что свет еще не совсем оставил твою душу, отпусти меня. Ибо то, что твои клевреты сотворили со мной ужасно и бесчеловечно!

– Да неужели? Вас мучает голод и холод? И вы всерьез считаете, что вам хуже, чем тем, кого вы обрекли безвинно на страдания?