– Думаю, я вас всех ненавижу, да?

Аска закончила одеваться, мурлыкая несвязную мелодию. Она оставила грязную одежду и полотенце на полу. Кто-нибудь их подберёт. Он всегда подбирал вещи. Но он всегда смотрел на её шею.

Коридор снаружи был длинным и узким. Там был зеленый ковёр, голубые стены и желтоватый потолок. На стенах не было картин, потому что у неё не было картин, поэтому на стенах не было картин. Справа была лестница, ведущая вниз к комнатам, где она ела и говорила с людьми, пришедшими поговорить. Слева были спальни, по одной на каждой стороне коридора, одна для неё и другая для человека, вышедшего из неё. Она начала ждать у порога спальни.

Она ждала минуту, потом другую, потом ещё две, и наконец Рёдзи вышел из своей комнаты. Он аккуратно закрыл дверь и посмотрел на мать, и Аска вдруг ощутила, будто она парит над полом, смотря вниз на этого ребёнка, её ребёнка, и почувствовала счастье.

ты любишь меня, мама?

– Ты любишь свою маму?
– спросила Аска сахарным голосом.

– Я люблю маму, - машинально ответил Рёдзи.

– А мама тебя любит?

– Мама меня любит.

Его рыжие волосы падали на лоб, достигая краёв глаз. Красное затмило голубое. Ей это не нравилось. Она подошла и нежно взялась за его волосы, и затем резко выдернула их. Алые капли упали на пол. Выражение лица Рёдзи не изменилось.

Вот так. Его глаза снова были голубыми. Хорошо.

Она уселась на колени и её лицо оказалось с ним на одном уровне.

– Мама красивая?

– Мама красивая.

– Мама милая?

– Мама милая.

Она тепло улыбнулась и закрыла глаз. Теперь она могла улыбаться, потому что была красивой и милой. Она так упорно трудилась, чтобы быть красивой и милой. Чтобы люди смотрели на неё, а не на маленькие бездушные вещи.

Она взяла его за руки и подняла их, чтобы они были перпендикулярны телу. Она отпустила их и он остался в той же позе. Одним плавным движением она спустила его штаны. Она вновь разочарованно вздохнула.

Всё ещё маленький и мягкий. Совсем не твёрдый. Но больше никто не говорил, что она была красивой и милой, и засунуть что-нибудь внутрь неё было естественным и логичным для того, чтобы сделать эти слова реальными для неё. Но он не мог. Может, на этот раз это будет неважно.

– Пойдём, ангелочек.

Она взяла его пухлую маленькую руку в свою, тонкую, и повела в спальню. Его или её, она ещё не решила, и неожиданно к ней, словно озарение, пришло воспоминание: зверь тоже так делал. Держал за руку, чтобы отвести куда-то.

Аска остановилась и повернула голову. Она посмотрела вниз, на Рёдзи. Его походка была неуклюжей из-за спущенных штанов. Он смотрел вперёд, на ничто. Теперь она могла видеть на его лице шрамы, пустую левую глазницу, бинты на груди и руке, отсутствующий взгляд.

Она посмотрела на себя. На ней были тёмные брюки и грязная белая рубашка. Она продолжила смотреть вниз. Её свободная рука держала маленькую вещь с белой тряпичной кожей, спутанными шерстяными волосами и красными глазами-пуговицами, смотрящую на неё с пустой улыбкой на лице.

Её ноги парили в воздухе.

Аска отдёрнула руку от сына. Она вжалась в стену. Рёдзи не смотрел на неё. Она начала кричать.

В коридоре были агенты. Они забрали Рёдзи и прижали дергающуюся словно в огне Аску к полу.

Я не похожа на него, продолжала кричать она.

Она не была похожа на него. Он был зверем. Она была человеком. Она улыбалась и говорила и ела и спала и рожала и была красивой и милой. Она не была зверем. Она не была похожа на него.

Я не похожа на неё, продолжала кричать она.

Она не была похожа на неё. Она была мертва. Она была оболочкой. Она играла с маленькими вещами с красными глазами. Она не была мертва. Она не была мертва. Она не была похожа на неё.

Но она становилась похожа на неё. Это была его вина. Того зверя. Того убийцы, уничтожившего всё, даже мир. Он ранил её. Он заставил её умереть. Он сделал её послушной, трусливой и не собой. Она ненавидела его. Она ненавидела его. Она ненавидела его.

НЕНАВИЖУ ТЕБЯ

Потому что она знала, чем он был.

***

Мана проснулась. В первое мгновение между сном и явью она почти могла притвориться, что была в своей кровати, а не прикрыта грязной простынёй на холодном полу вонючей квартиры. Она почти могла притвориться, что вчерашние события были какой-то больной фантазией или кошмаром.

Но сознание беспощадно завладело ей и зрение подтвердило, что она действительно была в той же пыльной пустой комнате, в которую её вчера затолкали культисты, и тело её по-прежнему ощущало тяжёлую слабость из-за эффектов газа и утомления.