Он пристально посмотрел на Майкла. Ребекка с облегчением увидела, что в глазах отца не было и следа гнева. Просто благодарность и уважение.

– В самом деле, если бы не они, особенно Майкл, серебро бы оказалось в руках этих монстров Тилли.

Он наклонился вперед и вытянул руки. Растопыренные пальцы были унизаны драгоценными кольцами.

– А это бы оторвали вместе с пальцами.
– И резко: - А уж что бы стало с моей дочерью...
–

Бальтазар кивнул в сторону потолка.
– Сундук с деньгами для вашего короля наверху, в моей спальне. Там все, вплоть до каждого гульдена. У меня есть и расписка, конечно.

Маккей махнул рукой. Как бы и не сомневаясь.

– В этом нет необходимости, Бальтазар Абрабанель. Ваша честность не вызывает сомнений.

Как ни странно, в реакции Ребекки при этом жесте, было больше гнева, чем гордости. Конечно, вы доверяете евреям с вашими деньгами. А потом, когда настроение меняется, вы обвиняете нас в грязных преступлениях, потому что мы получаем прибыль без обмана. В отличие от ваших собственных банкиров. Христиане!

Но ее гнев был кратковременным. По правде говоря, в данном случае и необоснованным. Различные ветви кальвинистской веры отнюдь не были свободными от нетерпимости по отношению к евреям. Но у них были свои твердые убеждения в ценности упорного труда и бережливости, они уважали грамотность и были склонны рассматривать людей, которые нажили богатство, больше с восхищением, чем с завистью.

В конце концов, не кальвинисты же заставили нас покинуть еврейский квартал Амстердама. Мой отец был изгнан ортодоксальными раввинами, а не христианскими проповедниками. Она собрала все усилия, чтобы сосредоточиться на данном моменте. Отцу могут понадобиться ее советы и мнения. Особенно сейчас, в этих глубоких и неизведанных водах.

Она увидела, как Маккей смотрит на Майкла. В его взгляде было уважение с примесью замешательства.

– Почему?
– вдруг выпалил шотландец.

– Почему что?
– переспросил Майкл. Но вопрос был явно риторическим. Американец положил руки на плечи Ребекки, осторожно обошел ее и вышел в центр комнаты. Там он встал прямо, положил руки на бедра и посмотрел вниз, на Маккея. Взгляд был почти пронизывающим.

– Почему мы не насильники и воры?

Маккей опустил голову и затряс ею.

– Я не это имел в виду.

Шотландец провел пальцами по густым рыжим волосам, его лицо напряженно нахмурилось. Было видно, что он пытается подобрать правильные слова.

Отец Ребекки нашел слова за него.

– Это просто их образ жизни, капитан Маккей.

Бальтазар посмотрел на американцев в комнате. Его взгляд на мгновение задержался на чернокожем враче.

– Вместе с тем нельзя назвать американцев и ягнятами.
– Он улыбнулся.
– Кое-кто из них, как я тут узнал, даже совершил вооруженное ограбление. Пытался, во всяком случае. Джеймс Николс усмехнулся.

И снова глаза Бальтазара пробежались по американцам. На этот раз они остановились на Майкле.

– И другие тоже не ангелы. Драки, например. Пьянство, хулиганство. Неуважение к государственной власти.

Теперь усмехнулся Майкл. Ребекка не понимала почему, но она ощущала, как напряжение уходит из комнаты - и у нее, и у других.

Улыбка Бальтазара было довольно теплой, когда он повернулся к Маккею.

– Но они также те люди, которые дорожат своими законами и принципами. Как вы уже, наверное, поняли, они не питают уважения к титулам и знатности. Из того, что моя дочь говорила мне, они являются самыми заядлыми республиканцами со времен древних греков.

Бальтазар развел руками, как бы демонстрируя очевидность.

– Вот почему, я думаю, их инстинктивной реакцией было защитить нас, вместе с нашими ценностями. Они увидели, что нарушается закон. Их закон, а не короны.

Еврейский врач кинул на Майкла еще один взгляд, указывая на него пальцем.

– Спросите его, Маккей, спросите его снова, но не 'почему'. Просто спросите: вы хоть на мгновение задумались, прежде чем начали действовать?

Маккей посмотрел на Майкла. Американец усталым жестом снял руки с бедер. Но в его больших сжавшихся кулаках усталости не было.

– Я не знаю, что за мир вы, здешние люди, создали здесь, капитан Маккей, - прорычал Майкл, - Но мы не будем его частью. Никогда, вы меня понимаете? Там, где хватит наших сил, закон будет выполняться. Наш закон.

– И как далеко вы собираетесь распространять его?
– спросил Маккей.

Ответ Майкла был мгновенным.

– Насколько сможем.

Маккей откинулся на спинку кресла.

– Позвольте, несколько вопросов. Вот первый.

Он указал на револьвер на бедре Майкла.

– Ваше оружие действительно так хорошо, как думаем мы с Ленноксом?

Майкл взглянул на свое оружие.

– Из винтовки я могу попасть в дюймовый круг на двести ярдов. На триста ярдов чуть с меньшей точностью. И я у нас я не лучший стрелок, стрелял не часто.

Он посмотрел в окно, как будто изучая город.

– Кроме того, есть многое другое, что мы можем сделать.

Майкл перенес свои глаза обратно на Маккея. Синие и холодные.

– Ваш следующий вопрос, - потребовал он.