Дед Ребекки, Аарон так и служил вплоть до своей смерти, и передал мантию своим двум сыновьям, Бальтазару и Уриэлю. Ребекка, по воспоминаниям раннего детства, знала, что ее отец часто встречался в лондонской гавани с португальскими моряками и торговцами, многие из которых были маранами.

После смерти Елизаветы и коронации Якова I, политический климат, к сожалению, изменился. Король Яков был неравнодушен к испанцам и часто шел у них на поводу. Он даже казнил сэра Уолтера Рэли, чтобы успокоить испанцев, хотя официально тот был обвинен в измене. Евреям больше не были рады при английском дворе, даже как врачам, и давление на сефардские общины усилилось. В 1609 году Яков снова приказал выслать их.

Но несколько еврейских семей остались, семья Ребекки среди них. В их защиту выступила часть британской власти, и, прежде всего, пуритане. Пуритане, растущая сила в английском обществе, были гораздо более благосклонны к евреям, чем официальная церковь. Многие из их ученых были глубоко заинтересованы в изучении текстов на иврите, как части их усилий по 'очищению' христианства.

Шотландский офицер вошел в комнату и произнес свои первые слова. Как только Бальтазар услышал этот безошибочно узнаваемый акцент, его напряженное лицо смягчилось. В течение нескольких секунд Ребекка увидела, как обычное добродушие отца и его остроумие вернулись к нему.

Она также почувствовала всю прелесть этого северного варианта английского языка. Не сам по себе акцент, а то, что лежало глубоко под ним. Дважды, когда ей было двенадцать лет, и еще раз, когда ей было четырнадцать, Ребекка сопровождала своего отца и дядю в Кембридж, который был очагом пуританства. И дважды она знакомилась с еврейскими врачами-изгнанниками, которым на иврите и по-гречески было предложено уточнить некоторые темные места в библейских текстах.

– Я передаю вам приветствие от Густава Адольфа, Бальтазар Абрабанель.

И опять этот акцент напомнил Ребекке тех простых и искренних ученых-пуритан, с уважением встречавших их. Семья Абрабанелей все-таки была вынуждена покинуть Англию вскоре после этого. Уриэль, любитель приключений, решил искать счастья в Германии. Ее отец, обремененный болезненной женой и дочерью-подростком, выбрал Амстердам. Там, среди голландских родственников пуритан, они и нашли убежище.

Бальтазар Абрабанель кивнул.

– Прошу передать мое глубочайшее уважение Его Величеству, э-э-э?..

– Маккей, сэр. Александр Маккей, капитан Зеленого Полка короля Швеции, к вашим услугам.

Кальвинисты были твердыми и непреклонными - а их холодное чувство юмора было недоступно сефардам - но они имели уважение к людям Библии, не всегда разделяемое католиками и даже лютеранами. Бог дал людям Авраама свое место в мире. Куда ведет их воля Его?

За спиной Ребекка почувствовала, как в комнату вошел Майкл. Он подошел и встал сзади. Совсем рядом. Чуть ближе, чем допускали приличия.

Ребекка обнаружила, что ее губы изгибаются в улыбке, и усилием воли заставила ее исчезнуть со своего лица.

Соблюдение этических норм. Но чьих, собственно говоря? Не американцев же! Они, кажется, вообще не обращают на это внимание. Самым бесстыдный народ, который я когда-либо встречала. Она вспомнила заботу и лечение, которые получили они с отцом. А может, не стоит так зацикливаться на этике?

Майкл стоял очень близко. Она чувствовала почти непреодолимое желание прислониться к нему. Затем, увидев направленные на нее глаза ее отца, она выпрямилась.

Глаза были все понимающими. Ребекка пыталась сдерживать свои эмоции в ежедневных беседах с отцом. Особенно осторожна она была, во всяком случае, так она думала, при упоминании Майкла и его дел, стараясь не допустить особой теплоты в голосе.

Внутренне она вздохнула. Нет сомнений в том, что ее ухищрения были напрасны. Бальтазар Абрабанель был проницательным человеком, как никто другой. Она никогда не была в состоянии скрыть что-либо от своего отца. По правде говоря, она никогда и не пыталась раньше.

Предстоит строгое отеческое внушение, подумала она мрачно. Очень строгое.

Глаза Бальтазара покинули ее и вновь сосредоточились на шотландском офицере. Маккей был усажен в мягкое кресло суетящейся Джудит Рот и ожидал продолжения разговора.

Шотландец быстро оглядел комнату. Было совершенно ясно, что присутствие американцев заставляло его осторожничать.

– Вы можете говорить совершенно свободно, капитан Маккей, - сказал Бальтазар.
– Наши хозяева хорошо осведомлены о ценностях, которые я вез с собой.