– Доктор Абрабанель, - спросил, откашлявшись, Адамс, - можете сказать точно, на скольких языках вы можете читать?

– Свободно?
– отец Ребекки зашевелил пальцами.
– Не больше, чем на восьми, боюсь. Возможно, и девяти, в зависимости от того, что можно считать 'владением языка'. Иврит, арабский и греческий, конечно, как основные языки медицины. Испанский и португальский являются родными для моей семьи. И английский сейчас, естественно. Я провел большую часть своей жизни на острове. Немецкий, французский.
– Он опять зашевелил пальцами.
– Мой голландский уже тоже стал довольно неплохим, я думаю. Но было бы хвастовством сказать, что владею им свободно...

Он сделал паузу, раздумывая и поглаживая пальцами ухоженную седую бороду.

– Что еще? Я могу понимать русский и польский, с нетехническими вопросами. Итальянский и латинский, то же самое. Я плотно занимался латынью в свое время, но был вынужден прервать учебу из-за политической конъюнктуры, так что пришлось учить шведский язык.
– Он нахмурился.
– Это по-своему очаровательный язык, но мне было жаль тратить на него время. Нет пока книг по-шведски, которые недоступны на других языках. Мертворожденных.
– Он вздохнул.
– Но я чувствовал, что это было бы разумно, учитывая ту роль, которую меня попросили играть...

Он внезапно замолчал и наклонился вперед. Его лицо стало озабоченным.

– Доктор Николс? Вам плохо?

– Нет-нет, - выдохнул Николс, слабо махнув рукой.
– Я просто...
– И снова закашлялся.

– О, Боже," - прошептал Адамс.
– Всемогущий...

Ребекка откинулась на спинку дивана. Ей удавалось - успешно, она думала - скрывать чувство гордости и удовлетворения на своем лице. Подобно тому, как она любовалась и восхищалась этими американцами, она не могла теперь, в свою очередь, отказать себе в удовольствии увидеть их - на этот раз!
– ошарашенных и потерявших свое обычное самодовольство.

Хотя, возможно, ее попытки были не такими уж и успешными, как она думала,. Мелисса Мэйли, как раз вошедшая в этот момент, взглянула на нее и спросила: - Чему это вы так радуетесь?

Ребекка улыбнулась. Скромно, как ей показалось. То есть хотела так, по крайней мере.

– О, оказывается, мой отец более опытный лингвист, чем ваши врачи. В других вопросах он, конечно, не так сведущ, как они.

– Ну конечно!
– фыркнула Мелисса.
– Американцы вообще неотесанные болваны, когда дело доходит до языков.

Учительница уперла руки в бок и смерила Николса и Адамса своим знаменитым взглядом, которым приводила в дрожь тысячи школьников на протяжении многих лет.

– Ну что?
– спросила она.
– Неужели вы, обормоты, на самом деле думали, что умнее этих людей?

А когда Джудит выскочила из кухни с тарелкой еды в руках, Мелисса перевела взгляд на нее.

– А это еще что? Двести лет прогресса пошли насмарку?

Следом взгляд остановился на Ребекке.

– Нам нужно поговорить, юная леди. Немедленно.

Ответ был неизбежен и очевиден: - Да, мэм.

Глава 14

Ближе к вечеру в гостиной уже было тихо и спокойно. В доме остались только Бальтазар, Мелисса, и сами хозяева. Даже Ребекки не было. Майкл настоял на том, чтобы она тоже приняла участие в обсуждении планов сформировавшейся группой, которая стала настолько большой, что ей пришлось переместиться в школу.

Ее отец в данном случае был рад ее отсутствию. Это позволило ему свободно поднять деликатную тему в компании других евреев. Ну, и Мелиссы, конечно. Но Бальтазар уже оценил ее натуру.

– Моя дочь, кажется, увлеклась этим Майклом Стирнсом, - сказал он. Его тон был дружелюбным и мягким, приглашающим начать разговор.

Моррис и Джудит взглянули друг на друга.

– Это достойный молодой человек, - сказала Джудит нерешительно.

– Бред собачий, - отрезал ее муж. Он обратился к сефардскому врачу тоном, в котором извинения сочетались с воинственностью.

– Простите меня за резкость, доктор Абрабанель. Но я не собираюсь танцевать вокруг да около. Майк Стирнс по сути наиболее близок к тому понятию в этом мире, которое можно охарактеризовать одним словом, черт побери, он настоящий принц, и этим все сказано. И неважно, какой он крови.

Моррис наклонился вперед, упираясь локтями в колени.

– Вы читали книгу, которую я дал вам? О холокосте?

Бальтазар вздрогнул, и замахал руками, как бы отгоняя бесов.

– Сколько успел. Не так уж много.

Моррис сделал глубокий вдох.

– Мир, из которого мы пришли, был далеко не раем, доктор Абрабанель. Ни для евреев, ни для кого-либо еще. Бесов в этом мире было в избытке, были и те, кто имел дело с ними.

Он поднялся и подошел к камину. Рядом с менорой стояла простая рамка с небольшой черно-белой фотографией. Моррис взял ее и принес к отцу Ребекки.