Стянув с головы наушники, Нейл раздраженно бросил напарнику:

– Хотел бы я взглянуть в глаза тому идиоту с радарной станции, который прозевал запуск этого стратостата с Хоккайдо!

– Джон, ты знаешь, что там сейчас творится!

– Русские проделали путь в четыре тысячи восемьсот морских миль! Они стартовали три дня назад!

Теперь три точки на экране практически совместились. Только пара F-9-F достигла практического потолка в одиннадцать тысяч семьсот девяносто пять метров, а шар поднялся над ними уже на тысячу метров. Сброс баллонов с остатками водорода придал шару стремительное вертикальное ускорение. Но Генри Фаулер был опытным и упрямым летчиком. Вместе со своим ведомым он снизился на тысячу фунтов и попытался сбить шар, обстреляв его на подъеме. Однако это было не так просто, пули уходили одна за другой в молоко, так как американские самолеты вибрировали в мощном западном воздушном течении, а стратостат плавно и очень быстро скользил в воздушной среде намного выше дальности эффективной стрельбы "Бэркэтов". Американцам осталось уповать, что наполненная водородом оболочка не выдержит внутреннего давления, и разорвется, как это произошло со стратостатом "СССР-2" в 1935 году. Но к их разочарованию, Лисицин и Петров были опытными стратонавтами, и не стали жадничать сбросили баллоны с газом, использовав их только на две трети. Звену Фаулера оставалось барражировать внизу, ожидая, пока стратостат не станет снижаться сам собой. Но в небе светило яркое солнце, нагревая оболочку шара, а у гондолы оставался еще балласт в виде нескольких мешочков с песком, приготовленных на самый крайний случай. До американского берега уже оставалось двести морских миль... Из-за горизонта медленно выплывали мост Золотые Ворота и город Сан-Френциско, а за ними - залив и порт Окленда...

Наконец, исчерпав половину запаса горючего, самолеты Фаулера и Тайлера ушли по глиссаде к своему авианосцу, сдав русский "баллон" четырем турбореактивным F-9-F "Пантера" с авианосца "Комменсмент Бэй", вышедшего к тому времени из бухты Золотые Ворота. Их командиром был прославленный ас Джо Кеннеди, герой Второй Мировой войны, 12 августа 1944 года осуществивший удар по стартовой площадке ракет ФАУ-2 в Пенимюнде. Кеннеди давно уже мог выйти в отставку, тем более что его младший брат Джон погиб на своем торпедном катере при столкновении с японским эсминцем "Амагири" летом 1943 года, но он продолжал летать. Поговаривали, что Джозеф Кеннеди, его отец, давно уже махнул рукой на старшего отпрыска, и усиленно готовит к политической карьере его младшего брата Роберта. Только возраст не позволил Джо пересесть на турбореактивные "Сейбры". Полковник Кеннеди взялся за русских всерьёз: за своей спиной он чувствовал отца, младших братьев, родную Калифорнию, все Штаты, наконец. Тем более что стратостат находился в зоне результативной стрельбы "Пантер". Они кружили под стратостатом, время от времени пытаясь достать его короткими очередями. Однако стратостат начал подпрыгивать, как поплавок, сбрасывая мешки с песком и выходя из-под атак самолетов. Конечно, всего один F-86 "Сейбр" решил бы дело, но этих машин выпускалось пока мало, и все они сейчас сбивались или сбивали своих врагов в японском небе.

Наконец, Джо Кеннеди, в немыслимом пируэте поставив свой самолет на хвост (фигура, через полвека названная "Коброй") выпустил по шару длинную очередь, и несколько раз попал. Стратостат начал плавное снижение. Но это было уже в виду Сан-Франциско. Советский стратостат неотвратимо наплывал на него. Кеннеди решился. Его самолет совершил заход на падающий шар и пошел на таран. Но за несколько секунд до столкновения гондола стратостата распалась на части. Усеченный конус провалился вниз, а стальная сфера, увлекаемая оболочкой, рванулась вверх. Кеннеди заложил вираж, поймал шар глазами. Вот он превратился в маленький кружок, вот внезапно потерял форму... Это пробитая оболочка не выдержала наконец, и разорвалась. Стратостат неудержимо потянуло к земле. По мере того, как из разорванной оболочки выходил газ, падение ускорялось. Сфера гондолы начала беспорядочно вращаться. И тут мир вокруг Джо Кеннеди исчез, растворился во вспышке атомного взрыва.

*** Последние два часа были просто изматывающими. Лисицын внимательно следил за маневрами самолетов, то мечась от иллюминатора к иллюминатору, то прилипая к обрезиненному окуляру бомбового прицела. Петров, сидя на месте оператора стратостата, по команде Лисицына нажимал клавишу сброса очередного мешка с песком.

Они совершили главную стратегическую ошибку - сразу сбросили газовые баллоны, как только внизу показался инверсионный след американских самолетов. Но кто знал, что это "Бэркэты"! Чтобы уйти от них, хватило бы нескольких мешков с песком, тем более что баллон стратостата чутко реагировал на любое изменение веса. Как бы пригодились баллоны сейчас, чтобы уйти от "Пантер"... Теперь оставалось изматывать себя и врага в бесконечном менуэте спусков-подъёмов. Тем не менее, время неумолимо работало на советских стратонавтов.

Внезапно гондолу тряхнуло, и она пошла на снижение. Петров сбросил два последних мешка с песком, но подъёма не последовало.

– Нас подбили!
– закричал Петров.

– Чувствую!
– прошипел Лисицын, - Работаем третий вариант.

"Третий вариант" означало, что экипаж до предела облегчает гондолу и изо всех сил "тянет" шар к американскому городу, чтобы взорвать бомбу хотя бы над предместьями.

– А нам дадут сработать третий вариант?
– вопрос Петрова выглядел совершенно риторическим.

– Не дадут! Черт!
– Лисицын одним прыжком переместился от иллюминатора к прицелу - Он идет на таран! Миша! Сброс!

– Есть сброс!

*** Пиропатроны разрушили крепления, связывающие ажурную конструкцию с обитаемой сферой. Даже в этой мелочи чувствовалось, что конструкторы заботились о безопасности бомбы больше, чем о безопасности экипажа. Одновременно разомкнулась электрическая цепь внутри бомбы, и детонаторы встали на боевой взвод. Все три. Один был соединен с отсчитывающим секунды таймером, второй - с очень чутким анероидом, лишенным всех вторичных признаков барометра. Третий детонатор был ударного действия, и страховал первые два. Но все прошло штатно, и через пятьдесят пять секунд на высоте пятьсот метров две зеркально отполированных полусферы урана-235 соединились...

*** Освобожденный от страшного груза шар резко рванулся вверх.

– Так мы попали, Женя?! Или просто воду им вскипятим!

– Попали, Миша! Бомба взорвется у самого берега! Над заливом!

– Ура!!!

Они крепко пожали друг другу руки "обратным хватом".

Внезапно стратонавты почувствовали, как пол уходит из под ног. Гондолу стало раскачивать из стороны в сторону все сильнее и сильнее. Стратонавты хватились за вделанные в стену ремни.

– Но мы все-таки сделали это! Сделали!
– кричал Петров, - Теперь не жалко...

Гондола начала в беспорядочное падение. Теперь экипаж вполне смог ощутить, что чувствует лягушка внутри футбольного мяча. Петрову повезло. Он в первую же секунду ударился виском о выступ пульта, и теперь его тело сломанной куклой билось об стенки, пол, потолок. Лисицын такого простого конца для себя не принимал, и мертвой хваткой вцепился сразу в три ремня, пытаясь по возможности уклониться от тела погибшего товарища. Взгляд его метался по иллюминаторам. Он должен был УВИДЕТЬ... И он УВИДЕЛ. Вспышка ярче тысячи солнц выжгла ему глаза. И тогда он заорал во все легкие, как будто на земле могли его услышать: