Цидариас застонал от усилий. С начала боя прошло уже несколько часов, и его тело с трудом выдерживало ту мощь, что сочилась сквозь него. Татуировки горели нестерпимым жаром. Цидариасу даже казалось, будто они прожигают его кожу.

– Еще не все. Мне нужно больше.

Сорвав с себя кожаную безрукавку, он вышел за ворота. Явившиеся взору солдат татуировки ничем не отличались от предыдущих. Вот только для Цидариаса это означало совершенно другой уровень силы.

Сияние с рук перешло на торс. Мощные мышцы груди запылали, затем огонь перешел и на спину. Цидариас прикусил язык, отчего рот наполнился кровью, и сделал резкий взмах рукой. И в ту же секунду десять вражеских лучников выпустили стрелы в спины своих товарищей.

Первые мечники, принявшие на себя удар, даже не успели осознать происходящего. Три воина упали в грязь, а из их спин торчали по несколько стрел. Оставшиеся мечники ошеломленно обернулись. Еще один залп – два человека падают на землю, но следующие за ними добираются до лучников и начинают сеять в их рядах смерть.

Цидариас ухмыльнулся: он без труда смог заставить лучников увидеть перед собой тех некромантов, что они так боялись, отчего их сознание не выдержало и приняло это как данность. Пять мечников мертвы, умрут все лучники. Количество нападавших стремительно сокращалось, что не могло не радовать. Но врагов все еще было слишком много.

За спиной Цидариаса раздались шаги; вернулись глоссерианы. Некроманты на ходу вскидывали свитки и обрушивали на врагов одну волну тьмы за другой, пока наконец не заставили наступающих солдат остановиться.

– Не стоило тратить на них свитки. Я бы и сам смог их остановить.

– Но не остановил же, – огрызнулся один из глоссерианов, вскидывая очередной свиток и призывая двух мертвецов с мечами.

Цидариас бросил полный неприязни взгляд на наглого глоссериана и преградил дорогу своим собратьям.

– Оставьте их мне, займитесь теми, что лезут на стены!

– Не тебе нам приказывать, Цидариас...

Глаза штейгера запылали красным:

– Я и не приказываю. Я требую! Пошли на стены!

С этими словами Цидариас бросился вперед, оставив глоссерианов одних. Он знал, что они последуют его приказу. Они обязаны. Им может это не нравиться, но они подчинятся. Все до единого.

Цидариас сделал еще один шаг и окунулся в приветливую тьму, созданную глоссерианами. И стал с ней един.

* * *

– Что это за мерзость?

– Я ничего не вижу. Я ничего не вижу!

– Где они? Куда идти?!

– Молчать!

– О Низший! Они ослепили меня!

– Как мы будем атаковать их, если нам ничего не видно?!

– Я сказал, молчать! Все заткнулись!

Сержант Сазер вынул из ножен меч и поудобнее перехватил щит.

– Сомкнуть строй! Продолжаем двигаться вперед! Когда-нибудь эта тьма рассеется. Что с лучниками?

– Все убиты, сержант!

– Проклятье! Копейщики! Продолжать движение! Мечники идут за ними. Доходим до ворот и убиваем все живое и неживое.

Солдаты продолжили двигаться вперед. Слева и справа от Сазера шагали мечники. Даже в такой непроглядной тьме он чувствовал их присутствие. Запах пота, тепло разгоряченных от быстрого бега мышц, тяжелое, слегка прерывистое дыхание. Сазеру не нравилась эта тьма, но он контролировал свой страх. Как-никак он был сержантом и должен был вести своих людей вперед.

Двадцать шагов по грязи и в абсолютной тьме. Он никогда не думал, что это будет так тяжело. Нога Сазера скользнула, и он упал на колено. Следующий за ним мечник ударился о своего командира и, ругнувшись, рухнул в грязь.

– Внимательнее мать вашу!

И тогда-то он и услышал крики. Крики боли.

– Что это такое?!

– Уйди от меня! Прочь!

Сазер поднялся:

– Что такое? Что случилось?!

– Я ничего не вижу в этом...

– Да уже всем понятно, что здесь ничего не видно, идиот! Кто кричал? Что происходит?

Сазер бросился вперед, расталкивая солдат на своем пути. Он едва держался на ногах, ведь предательская грязь так и норовила вновь принять его в свои объятья.

Внезапно он увидел его. Свет. Алый свет. Как это было возможно? До сих пор солдаты не могли ничего разглядеть, а теперь появилось это.

Сазер пошатнулся, когда вспышка ударила по его глазам.

– А-а-а!