– Начать ритуал в моем собственном замке, да еще и не дожидаясь моего же согласия. Он чересчур самонадеян. И это при том, что свиток у меня в кабинете.

Ивирион покачал головой. Таррес был сильным некромантом, но даже близко не стоял с Ивирионом. Однако он был единственным глоссерианом, с которым смог связаться Ивирион.

– Я уже иду, – оглядываясь, пробормотал Ивирион.

И застыл. Куда подевался ребенок? Его бумаги все еще в полном беспорядке были разбросаны на столе, свиток портала лежал там же. Лежал на столе!

Ивирион поднял свою руку. Он был уверен, что держал его всего мгновение назад. Но ладонь была абсолюта пуста.

– Где Хелион?

Волк протиснулся между ног слуг и воззрился на своего хозяина. В его пламени Ивирион почувствовал искреннее любопытство и нетерпение. Но ни единого признака страха! Что здесь происходило?!

– Господин? С вами все хорошо?

Ивирион нервно моргнул, внезапно осознав, что его лицо покрылось испариной.

– Да... Да я в порядке. Идемте. Не будем заставлять ждать нашего гостя.

* * *

Кожа горела огнем. Возникало чувство, будто в его тело впились раскаленные игры, которые теперь медленно погружались в нежно прожаренную плоть. Жар этот не распространялся, полностью сконцентрировавшись в одной единственной точке. Но оттого не было менее больно.

– Ты в норме?

– Да. Все будет в порядке, – плевок в сторону – во рту обильно скапливалась кровь. – Дай мне немного времени.

– У нас нет его. Нам нужно спешить. Если хочешь, я попробую помочь тебе.

– Не нужно. Я справлюсь. Всегда справлялся.

Цидариас поднялся с пола, безуспешно пытаясь сдержать слезы.

– Каково это? Что чувствуют штейгеры, нанося себе новые татуировки?

– Боль. Боль и силу. Власть и могущество. По-крайней мере так тебе сказали бы другие. Я же чувствую лишь слабость. Сила, равно как и ее осознание, приходит много позже. Но сперва ты чувствуешь себя полным ничтожеством.

– И оно того стоит?

Цидариас оглянулся.

– Конечно, стоит! А твоя сила, Экраон? Стоила ли она всего того, чем тебе пришлось пожертвовать? А пиррионы? Скольких кандидатов охватило пламя смерти, прежде чем хотя бы один научился им управлять? По сравнению с ними, штейгерам еще повезло.

Цидариас вновь сплюнул кровь и поднялся на ноги. Слуга уже оборачивал красным бархатом инструменты, использованные для нанесения татуировки.

– Спасибо тебе, Киль. Можешь оставить их здесь – не думаю, что в будущем мне еще доведется нанести себе хоть одну татуировку.

– Я сомневаюсь в этом, мой господин. Уверен, что вам еще выпадет такая возможность. А я буду обязан помочь вам в этом.

Цидариас лишь усмехнулся, видя, как его доверенный слуга откинул назад непослушные седые пряди, и, взяв чемоданчик с инструментами под мышку, побрел на выход.

– А он хорош – прекрасный результат. Дивный рисунок.

Цидариас рефлекторно схватился за лицо – новая татуировка была сделана прямо над правой бровью. Что-то среднее между пламенем и молнией обвивало его глазницу неполным кругом. Это была первая и единственная татуировка, которую он решил выполнить на лице.

– Жаль, что у тебя оставалось так мало крови.

– Хорошо, что я смог сохранить хоть что-то. Будем надеяться, что она придаст тебе достаточно сил для предстоящей битвы.

Штейгер кивнул и пошел вслед за своим слугой. Экраон, до сего момента державшийся в тени, ступал за ним. Синие глаза некроманта внимательно следили за Цидариасом. Штейгеры избрали довольно странный путь: черпали силу из татуировок, нанесенных на их телах. Вот только вместо чернил они использовали кровь. Кровь живых существ. Чем сильнее было существо, тем сильнее татуировки терзали своего владельца во время их нанесения. И тем большую силу получал штейгер. Для татуировок редко использовалась кровь других некромантов, но Экраон решил, что другого подобного случая у них больше не будет.

Уже стоя посреди двора двое некромантов мрачно наблюдали за приготовлениями и сборами слуг. Мешки с едой забрасывались на лошадей, бурдюки с водой раздавались всадникам, а кувшины плотно складывались в крытых телегах. Одежду было решено оставить, как и любые украшения, книги и многое другое.

Цидариас легко взобрался на своего скакуна и выехал за ворота. Она не любил суеты, но именно она сейчас и творилась в его дворце. Суета и хаос.

– Не любишь шумихи?

Экраон встал подле Цидариаса, за его спиной медленно ступал оживленный конь.