Роман включил скорость и медленно направил автомобиль между рядами многоквартирных домов с фасадами, выложенными кирпичом, что стояли на Сент-Николас-плейс.

Замок, плод фантазии какого-то архитектора начала столетия, стоял на 149-й улице, выше него тянулись лучшие в Гарлеме дома. Роман был незнаком с этой частью города и не знал, в какую сторону свернуть.

Мистер Барон ухватился за спинку переднего сиденья и поднялся на колени. Его длинные волнистые волосы списали со лба, глаза с трудом вращались в глазницах.

— Дайте мне выйти наружу, — сказал он со стоном. — Меня сейчас вырвет.

Роман остановился перед красным кирпичным зданием, возле обочины которого выстроились новые автомобили.

— Заткнитесь! — сказал он. — Если бы не вы, я никогда бы не удрал после того, как сбил старую женщину.

Щеки мистера Барона надулись, но он сглотнул все обратно.

— Меня сейчас вырвет прямо в машине, — промычал он.

— Дай ему выйти, — сказала Сассафрас. — Если бы ты слушал меня, ничего этого не случилось бы.

— Выходи, мужик, — крикнул Роман. — Или ты хочешь, чтобы я вынес тебя?

Мистер Барон открыл дверь со стороны тротуара и стал на ноги. Его повело на фонарный столб. Роман выскочил из машины с другой стороны и бросился к нему.

Мистер Барон ухватился за столб, и тут его как будто прорвало. Из него вырвалась струя, словно он был переполнен кипящей водой. Роман отскочил назад.

— Боже милостивый, — простонал мистер Барон.

Роман дал ему закончить и ухватил его за руку. Мистер Барон сделал слабую попытку вырваться.

— Отпусти меня, мне надо позвонить по телефону, — сказал он.

— Вы ничего не будете делать до тех пор, пока не найдете мою машину, — пробормотал Роман, втаскивая его обратно в «бьюик»-седан.

Мистер Барон рванулся было обратно, но ноги его не держали. Его голова раскалывалась от стреляющей боли, и он никак не мог сфокусировать взгляд.

— Дурак, — сказал он. — Как я могу найти твой автомобиль, если ты не даешь мне добраться до телефона? Я хочу позвонить в полицию и сообщить им, что машина украдена.

Его голос звучал безнадежно.

— Нет, вы этого не сделаете. Вы ничего не расскажете полиции, — сказал Роман, втискивая его на заднее сиденье и захлопывая дверцу. Он обошел автомобиль и сел за руль. — Вы думаете, я хочу, чтобы меня арестовали?

— Но это не были настоящие полицейские, идиот! — сказал мистер Барон.

— Я знаю, что это была не полиция. Вы думаете, я дурак? Но что я должен рассказать настоящей полиции о наезде на эту старую женщину?

— Ты не причинил старухе вреда. Я посмотрел назад, когда ты удирал, и видел, как она поднималась.

Роман смотрел на мистера Барона, пока сказанное доходило до него. Сассафрас тоже обернулась, чтобы посмотреть на мистера Барона. Оба они, внезапно онемевшие, — он в своей енотовой шапке на манер Дэвида Крокетта, и она в красной шапочке, венчающей длинное черное лицо, — выглядели как люди из другого мира.

— Вы знали, что я не причинил ей вреда, и продолжали уговаривать меня удрать, — низкий южный голос Романа звучал угрожающе.

Мистер Барон нервно заерзал:

— Я как раз собирался остановить тебя, но прежде, чем я успел что-нибудь сказать, подъехали эти бандиты и изменили всю ситуацию…

— А вы часом с ними не заодно?

— Зачем это мне?

— Они украли мою машину. Откуда мне знать, что вы не заодно с ними?

— Ты кретин! — воскликнул мистер Барон.

— Не такой уж он кретин, — сказала Сассафрас.

— Кретин или нет, но я не собираюсь отпускать вас до тех пор, пока не найду мою машину, — сказал Роман мистеру Барону. — А если я не найду ее, то собираюсь получить мои деньги обратно с вас.

Мистер Барон принялся истерически смеяться:

— Ну давай, бери! Обыщи меня. Избей меня. Ты такой большой и сильный.

— Я целый год трудился, чтобы заработать эти деньги.

— Ты работал целый год. И ты накопил двадцать сотен долларов…

— Я собирал их почти по пенни. Я голодал, чтобы скопить денег.

— И вот ты смог купить «кадиллак». Но тебя не удовлетворял обычный «кадиллак». Ты купил «кадиллак» из сплошного золота. И я — я тот, кто продал его тебе. На тысячу долларов дешевле, чем указано в его стоимости. Ха-ха-ха! И ты владел им всего двадцать минут и позволил кому-то украсть его…

— Что с тобой, мужик? Ты сошел с ума?