Что же я натворил? Почему я посчитал этого человека другом? И почему он так легко поверил своей дочери?

Курт жмет мне руку, жмет ее и Али. Подхожу к Биллу, тот невинно улыбается:

– Удачи на работе!
– тоже жмет мою руку и отходит в сторону.

Мне остается только кивнуть, махнуть рукой и пойти на посадку в самолет.

Внутри что-то обрывается, когда я поворачиваюсь к ним спиной. Хочется схватить Билла и утащить его ото всех. Только я понимаю, что это будет самый глупый шаг, на который только я способен.

Самое смешное, что до вылета остается минут тридцать. А Билл даже не попробовал попасть на посадку...

Сажусь у иллюминатора. Место рядом пустует. Нет, на нем не должен сидеть Билл. Его место где-то в хвосте самолета. Но я уверен, что оно тоже пустует. И что теперь делать? Смириться и вернуться в эту страну через неделю? Я не рискну так, но и Билла на съедение Али я оставить не могу.

Да что за бред? Почему друг в одну секунду превратился во врага? Почему я сейчас так боюсь за своего брюнета? И какого черта нам с ним постоянно что-то мешает. То я и моя глупость, то он и его гордость. А теперь эта тупая девчонка. Я уже заметил, что с молодыми девушками у меня почти ничего не выходит. Взять бы хотя бы Лу. Напридумывала себе, поверила в собственный обман. Она так убедительно врала своим одноклассницам о наших с ней отношениях, что сама в них поверила.

Нас просят пристегнуть ремни, самолет взлетает...

На борту самолетов без толку пользоваться мобильными телефонами, тут или связь не ловит, или запрещено. Но я рискнул, набрал номер брюнета, он выключен.

Лететь не так уж долго, но можно поспать.

Мы сели в Нью-Йорке глубокой ночью. Я получил багаж и забрал Скотти, тот явно очень устал, еле на ногах держался. Мы вдвоем, уставшие, помятые, направились к выходу из аэропорта.

Хреновая зима, потому что на улице поливал дождь. Проливной, сильный, холодный и пугающе тяжелый.

Мне плохо. Я бы сейчас все отдал за присутствие рядом брюнета. Господи, я клянусь, что никогда не оставлю его. Только бы он сейчас оказался рядом. И если я нарушу эту клятву, разрешаю тебя наказать меня самым жестким способом. Только верни мне его в целости и сохранности.

Я стоял под дожем, смотрел на ночное небо, на черные тучи и просил вернуть мне это странное существо. Ведь кулон выбрал меня для него... Ведь...

– Промокнешь...
– вздрагиваю, а в мою руку ложатся длинные и теплые пальчики. Оборачиваюсь, рядом стоит брюнет. Его волосы уже намокли и липли к его идеальному лицу.

Я выдохнул, притянул его к себе, обнял.

Теперь смотрю на небо и понимаю, что там точно кто-то есть. И этот кто-то явно слышит меня.

– Ты как тут?
– шептал я в его губы.

– Сбежал. Ради тебя, Том.

Мы смотрим друг другу в глаза, касаемся лбами, по нашим лицам скользят капли дождя, мы улыбаемся. Вокруг ходят люди. Им плевать, так же как и нам.

Целую его. Нежно и глубоко. Обнимаю его за поясницу, а второй рукой надавливаю на его затылок, путаясь пальцами в мокрых волосах. Обожаю его. Я его обожаю.

– Зима же, - шепчет в мои губы, - а ты без шарфа...

– Да, идем в такси.

Bill ©

Мы сидим в его квартире, в коричневом кресле у огромного окна. На часах уже 4 утра, но там, за стеклом, все еще холодно и темно. Мы только что вышли с теплого душа, где неустанно, но лениво целовались, где мы, наконец, смогли остаться, наедине. И я чуть не визжал от счастья, находясь в его руках.

– Завтра, - говорит он, - мы едем собирать твои вещи, забираем собак и все.

– Ты уверен?
– смотрю на него, а он поворачивает ко мне лицо.

– Больше, чем уверен, Билл. Я поклялся Богу, что если он тебя сегодня вернет мне, то я никогда не оставлю тебя, слышишь?

– Бред...
– я усмехаюсь, хотя у самого мурашки по коже от его слов.- Том, ты ведь знаешь, что будет нелегко...

– Знаю. Но тяжелее было бы, если бы я врал себе, Билл!- прижимаюсь губами к его щеке, а он продолжает говорить,- с тобой будет весело...