Указательным пальцем провожу по его яичкам, улыбаюсь, он там чист, побрит, и, я уверен, что пахнет очень вкусно. Облизываюсь, мои пальцы скользят по его члену, тот почти не реагирует. Спрятанная под тонкой кожицей головка. Задираю футболку до пупка, пальцами скольжу по его бедренным косточкам, и снова вниз, по гладкому лобку, мягкому члену, к расслабленным яичкам.

– Ну, хватит...
– он берет мою ладонь в свои руки, - давай завтракать, у нас сегодня много дел. Оливер уже звонил, просил скорее заехать за собаками...

– Хорошо, - отпускаю его, усаживаюсь на высокий стул, - значит, сначала заедем за собаками, да?

– Да, а потом на квартиру...

Как-то быстро яичница заканчивается, очень хочется еще. И откуда такой голод? Но ладно, вечером нормально поедим. Брюнет принимается за кофе, когда на стол перед ним ложатся несколько пакетиков с мармеладными конфетками, тот улыбается как ребенок, тянется через всю столешницу, целует меня в нос.

Дальше мы мотаемся по квартире, спотыкаясь о чемоданы и сумки, которые до сих пор так и не разобрали с поездки. Собирались мы довольно быстро и почти без последствий. Не считая пары тарелок, что мы разбили, когда в порыве страсти я усадил своего парня на столешницу. Меня аж трясло всего от желания взять его, поиметь хорошенько, облизать всего...

Но гребаные тарелки заставили нас очнуться. И мы сорвались с места и бросились дальше собираться. В итоге, около трех часов дня мы уже были у дома друга Билла, Оливера. Каулитц сам сходил за собаками.

А в квартире Билла пахло сыростью и чем-то стухшим. По-моему, даже собаки поморщились.

– Твою мать...
– Билл ахнул, когда он уезжал, то не удосужился избавиться от всех продуктов, которые сейчас и воняли.
– Вот же идиот!
– причитает он, когда я уже начал доставать мусорные пакеты и выкидывать тухлые булочки и фрукты.

– А я тебе всегда об этом говорил, - но друг, видимо, не оценил моей шутки, не ответил и принялся намывать посуду. Вижу, что он недоволен, поэтому и не лезу. Пусть отойдет и успокоится.

В итоге, он сам ко мне подошел, обнял.

– Я нервничаю, - говорит, сам в пальцах мнет мои волосы, - это так ново для меня...

– А каково мне?
– прижимаюсь губами к его виску.

– Да, уж...

– Я ведь никогда... Ты ведь первый... И... Мне тоже страшно...

– Все, милый, - целует меня, - давай уже закончим все это...

– Мы еще толком и не начинали...
– оглядываю вытащенные на середину небольшой гостиной пустые сумки и чемоданы.

Мы бегаем, суетимся, иногда я притягиваю Билла к себе и целую. Но быстро, не углубляясь, потому что мы оба знаем, чем это все может закончиться. Да-да...

Это странно. И вообще не свойственно мне. Мне его мало. Хочется трогать его, гладить, кусать, царапать и ласкать. Я чувствую огромное сексуальное влечение. Хочу его. Везде, всегда и всюду. А этот подлец только дразнит и обманывает. Тянется ко мне, а не дает. Но я-то тоже не железный, то по заднице его шлепну, то ущипну.

У него ужасно много вещей. Это очуметь можно, сколько только одной одежды. Не говоря уже о книгах, дисках, косметике. А еще у него огромное количество разных художественных причиндалов: кисти, бумага, папки разные, краски, мелки, уголь...

Мне было позволено открывать любые шкафы и складывать все, что там содержалось в сумки. Вот я и залез в прикроватную тумбочку. Нашел там черную коробку, конечно, я в нее залез...

– Бииилл...- зову его, а изнутри рвется какой-то странный похотливый стон, смешанный со смехом.
– Билл, ну, иди ты уже сюда...
– сижу у кровати и почти ржу. Господи...

– Ну, ЧТО?

– Это и есть твои резиновые члены, да?

– Ну, кто тебе разрешил туда лезть?
– говорит и начинает отбирать у меня коробку, - блин, ну отдай, это интимное...
– сам смеется, но щечки... Его щечки впервые в жизни покраснели.