– Старшая дочь Лиззи согласилась вступить с ним в грешную и прелюбодейскую связь. Думаю, мой сын даже любил эту девушку, он перевез ее в город, обеспечил всем необходимым и окружил заботой. Но однажды ночью к нам прискакал взмыленный, покалеченный слуга, которому он доверил ее. Он рассказал, что поздно вечером на дом напали неизвестные, избили всех слуг, связали и оттащили в конюшню, чтобы не мешали. Ему удалось освободиться от пут, и он бросился на помощь своей хозяйке. Но опоздал... Ее не убили, нет. Просто изуродовали до неузнаваемости, не оставив ни одного живого места на теле...

– И ваш сын бросил искалеченную девушку?
– Кира с трудом подавила горечь, подступающую к горлу, стараясь сохранять спокойствие. Эта жестокая и несправедливая по отношению к пострадавшей девушке история многое ей напомнила.

– До этого не дошло. Она покончила с собой, повесившись в собственной спальне. Именно Лиззи нашла тело дочери, когда пришла проведать ее.

– Виновных так и не нашли?
– Проницательно угадала охотница. Рин передернул плечами, словно ему вдруг стало холодно. Его грубоватое лицо ничего не выражало, черты просто окаменели.

– Я всегда подозревала, что это жестокое преступление дело рук первой супруги сына, матери Иргана. Она не смирилась с той ролью, отведенной ей новоиспеченным супругом в этом доме, пытаясь бороться со всеми своими соперницами. Я убеждала Амана справедливо наказать ее за содеянное, но судьба сама воздала ей по заслугам. Она неудачно упала с лестницы, наступив на шлейф собственного платья, и сломала шею.

– Или ей помогли упасть, - холодно высказался охотник, заговорив впервые после того, как сообщил о смертях многочисленных родственников.

– А вторая девушка?
– Кира полностью разделяла его подозрения, согласно кивнув. Скорее всего, это сделала сама домоправительница, горя страстным желанием отомстить за свою погубленную дочь, так много пережившую. Она на самом деле не хотела знать, что стало с ней, но не могла не спросить.

– Аман заметил ее несколько лет спустя. С возрастом она все больше становилась похожа на свою старшую сестру, и это сходство не укрылось от его глаз.
– Женщина тяжело вздохнула, виновато опустив глаза. Кира едва успела заметить, что она пытается скрыть слезы.
– Я потребовала от сына, чтобы он оставил ее в покое, но он никогда меня не слушал. Тогда я предостерегла Лиззи, напомнив ей о судьбе старшей дочери. Но никто не смог помешать целеустремленной девушке, которая была счастлива снять надоевшее домотканое платье, выбросить из рук тряпку и щетку, и стать госпожой.

– Разве ваш сын не был к тому времени женат на нынешней супруге?
– Удивилась она.

Их собеседница с трудом перевела дыхание и с легким укором улыбнулась. На ее лице, испещренном множеством глубоких морщин, застыла горечь. Она действительно страдала из-за того, что в свое время ничего не смогла изменить.

– К тому времени моя невестка уже родила первую дочь. Но Камилла почему-то восприняла это как знак к действиям. Она решила, что родит Аману сына и сможет войти в его дом, заставив развестись с женщиной, не подарившей ему наследника.

– Но у него ведь уже был сын от первого брака?

– Думаю, она надеялась избавиться и от него. В этой истории я никого не делю на виноватых и правых, потому что каждый искал лишь свою выгоду. Камилле не повезло, она умерла при родах.

– И ваша домоправительница осталась служить в этом доме после всего что случилось?

– У меня было такое же изумленное лицо, когда Лиззи сообщила мне о своем решении продолжить службу. Я решила, что она боится уходить в неизвестность, ведь провела здесь всю свою жизнь. К тому же, мне было прекрасно известно, что она умело подворовывала, не выходя, впрочем, за границы дозволенного.

– Вы не боялись засыпать по ночам рядом с обозленным, лишенным всего самого дорогого человеком?
– Не выдержал Рин, глядя на старую женщину с недоверчивым выражением, словно отказывался верить в такую настораживающую и пугающую беспечность и уверенность в том, что они находятся в полной безопасности.

– Прожив в браке со своим мужем, мало чем отличающимся от нашего общего сына, около десяти лет, я стала бояться только одного - что он переживет меня. И я так и не узнаю нормальной жизни.

Едва они покинули спальню женщины, охотник медленно повернулся в ее сторону и саркастически приподнял брови.

– Я был прав. Здесь каждый думает только о себе.

– Не подумай, что я оправдываю ее бездействие, но мне кажется, что ей очень сильно досталось за жизнь.

– Кира, женщины давным-давно даже в моей захудалой деревне отучивали своих мужей от пагубных привычек деревянной скалкой. А от тех, кто продолжал загулы, просто уходили. И семьи с обеих сторон принимали их решение и помогали встать на ноги и прокормить детей.