Успокоитель Дешен хотел отправиться на поиски Ренца, но не желал это признать. Признать это – значит признать, что параноидальный стресс Тикера, как ни странно, успокаивает Антовина и усиливает его самоконтроль. Это, в свою очередь, значит признать, что он нервничает. А он не желал признавать, что нервничает.

Хотя причина нервничать у него имелась – всё стало таким неопределенным после того, как старого ублюдка… после смерти Отранто. Кто, черт подери, знал, что Арбитрес так быстро окажутся здесь или что ставки так быстро возрастут? Неужели нельзя капельку понервни…

Нет! Представление успокоителя о себе основывалось на полном отсутствии страха или сомнений. Да, Дешен вызывал эти чувства в других, но не признавал их для себя. Если его представление о себе начнет разрушаться, как он сможет быть уверенным хоть в чем-то?

Успокоитель сердито зыркнул на Кито, но флотский был крепкий орешек и даже не вздрогнул. Дешен восхитился этим, но разозлился всё равно.

– Ну и где он вообще?

– Говорю тебе, Дешен, я не видел его уже две вахты. Ренц наполовину слетел с катушек до прибытия Черного Корабля, а теперь ему ещё хуже. Ты же знаешь Тикера лучше, чем я, вот и скажи, куда он мог пойти. У меня нет времени слоняться по башне и искать его.

Мужчины говорили тихо и, сложив руки за спинами, медленно шагали по Главному проспекту в направлении доков. Следом тащился сервитор-адьютант, державший у них над головами фонарь на длинной палке. Немногие офицеры в чине Кито обладали подобной привилегией, так что подобное зрелище оказывало полезное воздействие на окружающих. Напоминало, что эти двое – друзья и советники Тикера Ренца, и, хотя благоволивший ему Мастер был убит, сам мажордом и его товарищи всё ещё обладали влиянием.

– Ну, у меня тоже нет времени, – огрызнулся успокоитель. – Я, знаешь ли, тоже делами занимался. Причем делами Ренца, и думал, что этого болтливого идиота будет легче найти, если для него так важны результаты.

– Тут деликатная ситуация, – ответил Кито. – Судя по тому, что я слышал, эта женщина-арбитр будет поострее умом, чем придурок Бруинанн. Возможно, Ренц очень не хочет, чтобы нас троих сейчас видели вместе.

Он посмотрел спутнику в лицо.

– Ты молод, Дешен. Тебе знакомо только положение дел, при котором Тикер – питомец Отранто, а мы – дружки Тикера. Но оно не продержится долго, если только мы чуточку не постараемся осторожно сохранить его. У Арбитрес есть привычка ломать всё, до чего можно дотянуться, и эта Кальпурния – яркий пример. Она разрушает всё, к чему прикасается. Неужели не помнишь, какой бардак начался после той дурацкой перестрелки вольных торговцев на Галате? Из-за этой женщины Самбен де Жонси лишился должности капитана-привратника, что отразилось на всей его семье.

– Мне плевать, и не надо говорить со мной в таком тоне, – раздраженно ответил Дешен.

– Тебе стоит меня выслушать. Наконец-то ты столкнулся с проблемой, которую не можешь решить грубой силой. Мы должны подумать головой, посмотреть, что пытается сделать Ренц, и попробовать понять, зачем он это делает.

– Это Арбитрес должны бояться нас, а не наоборот, – проворчал Дешен. – Мне ведь можно так говорить, верно? – добавил он, поймав укорительный взгляд Кито. – Ты же не стукач, как и я. В любом случае, той женщине придется несладко, если она захочет лишить нас заработанного по праву.

Успокоитель сумел ухмыльнуться.

– Она заслуживает этого, точно. Всё они заслуживают, я считаю.

Глава восьмая

Ведущий каратель Даст лежал на койке в апотекарионе, словно каменная статуя мученика на крышке саркофага. Оровен наконец-то выпустил из рук реликварий и стоял в ногах постели, тихо напевая молитвы; от священника вновь тянуло дымком лхо. Арбитр-медике тем временем осторожно ощупывал голову и лицо карателя. Тот даже не вздрагивал, когда кончики пальцев доктора касались тяжелых ран. Дышал Даст тяжело, кожа его приобрела нехороший серый оттенок.

Палата медике в участке оказалась крохотной, и даже некрупной Кальпурнии пришлось остановиться в сторонке, чтобы не мешать. Шира стояла, четко сложив руки за спиной и борясь с желанием просто привалиться к стене.

– Господин Оровен сказал мне, что раненый остался один в момент нападения, – пробормотал медике, так тихо, что Кальпурния сначала решила, будто он разговаривает сам с собой.

– Не один, – возразил священник, – там ещё был нападавший. Все остальные находились в саду Мастера.