Что касается стихотворений, то ввиду их значительного количества, по издательским соображениям, они печатаются в двух томах приблизительно равного объема: в первом томе – стихотворения 1904–1916 гг., во втором – стихотворения 1917–1922 гг., что естественно совпадает с рубежом 1917 г., имевшим для поэта важнейшее значение.

В свою очередь и поэмы распределяются по двум томам как по издательским, так и по жанровым соображениям. В третьем томе печатаются поэмы эпические, лирические и лироэпические 1905–1922 гг.

Драматические поэмы 1908–1921 гг. помещаются в особый отдел и входят в четвертый том, объединяющий все драматические произведения. Сближение этих поэм с другими драматическими жанрами оправдано ясно выраженным в них драматическим началом; некоторые поэмы («Лесная тоска», 1919, 1921; «Взлом вселенной», 1921; «Настоящее», 1921) прямо предназначались для сценического представления.

В четвертый том входят также драмы и драматические сцены в стихах и прозе 1908–1922 гг. Отдел Сцен в изданиях Хлебникова вводится впервые; это жанровое определение он применял к своим ранним драматическим наброскам 1904–1906 гг. [3] , и его распространение на более поздние малые драматические формы не вызывает сомнений. Соотношение между сценой и драмой приблизительно такое же, как между стихотворением и поэмой. В отдел Сцен включаются и такие вещи, как «Мудрость в силке» (1912), «Ночь в Галиции» (1914), «Призраки» (1915), «Смерть будущего» (1921), печатавшиеся в прежних изданиях в качестве стихотворений, и такие, как «Управда…» (1912), «Лицо чернеет грубое…» (1914–1915), печатавшиеся в качестве прозы.

Пятый том составляет художественная проза – повести, рассказы, а также очерки – преимущественно мемуарного характера. Хлебниковская проза вообще, за немногими исключениями, прямо, косвенно или метафорически – автобиографична, и провести отчетливую границу между чистым художественным вымыслом и автобиографическим повествованием в ней зачастую просто невозможно. Единственным прозаическим жанром, выделяемым с достаточной уверенностью, оказываются стихотворения в прозе. Это жанровое определение Хлебников применял к таким вещам, как «Искушение грешника», с которым он вошел в литературу. Отдел Стихотворений в прозе в изданиях Хлебникова также вводится впервые, и в него входят большей частью ранние «словотворческие» и «образотворческие» произведения 1905–1909 гг. («Была тьма…», «Песнь мраков», «Песнь Мирязя» и др.).

Завершают пятый том произведения нового, собственно хлебниковского жанра, который он назвал сверхповесть. Этот жанр, так сказать, второго порядка, включающий в себя самые разнообразные сочинения первого порядка – стихотворения, поэмы, сцены, драмы, рассказы и даже историософские или языковедческие трактаты, как в стихах, так и в прозе, он называл также романом и драмой, а в критике к нему применялись определения и драмы, и поэмы. Но по основному художественному заданию сверхповесть, несомненно, является синкретической формой, объединяющей все роды и виды его художественного творчества.

В шестом томе печатаются различные манифесты, воззвания, заявления и другие материалы общественной и литературно-художественной борьбы, в которой Хлебников принимал ближайшее участие. В футуристическом движении декларативные жанры вообще играли исключительную роль, зачастую, вместе с эпатажными выступлениями и выставками, получая «самоценное» художественное значение, как, например, «Курган Святогора» (1908) или «Труба марсиан» (1916). К ним примыкают и хлебниковские предложения – своеобразный жанр кратких, нередко также эпатажных или утопических и фантастических «идей», «проектов», «изобретений» из самых разных областей искусства, науки и жизни.

Основной объем шестого тома занимают статьи и заметки 1904–1922 гг., в том числе работы, выходившие отдельными изданиями («Учитель и ученик. О словах, городах и народах», 1912; «Битвы 1915–1917 гг. Новое учение о войне», 1914; «Время мера мира», 1916), охватывающие широкий круг занимавших Хлебникова вопросов – от естествознания, математики и техники до истории, языкознания и эстетики. Их разнообразие при обычной хлебниковской сжатости изложения создает немалые трудности для читателя. Но какое-либо тематическое распределение статей и заметок, скажем, хотя бы по отделам естественно-научного и гуманитарного содержания, что облегчало бы их восприятие, вряд ли возможно, так как хлебниковские исследования строились на разнородных материалах, в которых он искал «единство ладов», то есть общих числовых закономерностей «в природе и обществе». Тематическое деление, будь оно даже осуществимо, противоречило бы самому существу их замысла – объединение наук и искусств. В статье «Голова вселенной. Время в пространстве» (1919) Хлебников писал: «Есть виды нового искусства числовых лубков, творчества, где вдохновенная голова вселенной так, как она повернута к художнику, свободно пишется художником числа; клети и границы отдельных наук не нужны ему он не ребенок. Проповедуя свободный треугольник трех точек: мир, художник, число, – он пишет ухо или уста вселенной широкой кистью чисел и, совершая свободные удары по научному пространству, знает, что число служит разуму тем же, чем черный уголь руке художника, а глина и мел – ваятелю, работая числоуглем, объединяя в этом искусстве бывшие до него знания».

В особенности эти положения относятся к главному и обобщающему труду Хлебникова «Доски судьбы», над которым он работал до последних дней и который так и остался незавершенным. Полное издание «Досок судьбы» со всеми подготовительными материалами к ним, составляющими многие сотни страниц сложнейших фактических и математических выкладок, – дело неблизкого будущего. В шестом томе печатаются лишь избранные отрывки из «Досок судьбы», частью опубликованные при жизни автора, частью публикуемые впервые, – наиболее завершенные и доступные для понимания, главным образом общефилософского содержания.

С основными публицистическими и научными работами Хлебникова связаны разнообразные более или менее краткие записи, не предназначавшиеся для печати и извлекаемые из его рабочих тетрадей, разрозненных листов рукописей и некоторых других источников 1903–1922 гг. Они объединяются в отдел Из записных книжек [4] . Это замыслы, планы будущих работ, наблюдения, мысли, афоризмы, отклики на события общественной, литературно-художественной, научной жизни, замечания по поводу своих и чужих произведений, надписи к рисункам и портретам современников и т. п.