Шрифт:
— Молодец, хорошо выступали, — сказал Владимир Ильич, обращаясь к Петрову-Сорокину.
Даже за то, что прерывал он трижды Владимира Ильича, и то похвалил:
— Вижу, вы человек настойчивый!
Заметил как-то Владимир Ильич, что на кармане пиджака одного из сотрудников Совнаркома оторвана пуговица. Заметил. Смолчал. Прошел мимо.
Случилось так, что и на второй день встретил Владимир Ильич того же сотрудника. Смотрит. Все так же нет на пиджаке пуговицы.
Не оказалось ее и на третий день. Лишь на четвертый видит Ленин — пришита пуговица.
«Наконец-то», — порадовался Владимир Ильич.
Стояло время, когда в стране было особенно трудно с хлебом. Его не хватало в городах и рабочих поселках. Хлеб был в селах, но его укрывали кулаки — деревенские богатеи.
Для того чтобы обеспечить население городов хлебом, в разные концы страны были посланы продовольственные отряды. Начальником одного из таких отрядов предложили назначить и того сотрудника Совнаркома, которому Ленин собирался сделать замечание про пуговицу.
Заколебался Владимир Ильич.
Говорят Ленину:
— Человек дельный.
— Человек заслуженный.
— Человек исполнительный.
Хотел Владимир Ильич сказать про пуговицу. Да смолчал.
Уехал сотрудник во главе продовольственного отряда.
Прошло какое-то время. Докладывают Ленину: мол, так и так, не справился сотрудник с порученным ему делом. Сожгли кулаки собранный продотрядом хлеб.
Не предусмотрел, не побеспокоился, не обеспечил сотрудник вовремя надежной охраны хлеба.
Были и такие, кто взял под защиту начальника продовольственного отряда:
— Владимир Ильич, произошла случайность.
Слушает Ленин. А сам на листке бумаги что-то рисует. Заинтересовались другие. Что там рисует Ленин? Глянули на бумагу. На бумаге нарисована пуговица.
Для обследования здоровья Владимира Ильича из-за границы был приглашен профессор. Ленин долго противился.
— Дорого, дорого, — говорил Владимир Ильич. — Это излишняя роскошь. Я же совсем здоров.
Но под напором врачей вынужден был согласиться. Приехал профессор. Начал осмотр пациента. Прослушал трубкой, простукал пальцем.
— Чем хворали? Как аппетит? Как сон?
Внимателен очень профессор. Понимает: перед ним стоит великий пациент. Запоминает профессор и рост, и вид, и улыбку, и взгляд пациента. И как тот держит себя, и как говорит, и какого цвета глаза, и какого оттенка волосы.
К концу осмотра профессор сказал:
— А я, признаться, вас представлял другим, господин Ленин. Был уверен, что вы с бородкой.
Смутился пациент и говорит:
— Простите, но я не Ленин.
Действительно, это был не Ленин, а кто-то из сотрудников Совнаркома.
Извинился профессор, сказал:
— Пардон.
Вновь открывается дверь в кабинет. Входит человек невысокого роста. Плотный. С бородкой. Глянул профессор: «Он!»
Начал профессор осмотр пациента. Прослушал трубкой, простукал пальцем.
— Чем хворали? Как аппетит? Как сон?
Внимателен очень профессор. Неторопливо ведет осмотр.
— Прилягте!
— Привстаньте!..
— Закройте глаза, протяните руки…
— Вдохните глубже.
— Скажите «а».
Когда прощались, профессор сказал: — А я вас сразу узнал, господин Ленин. Очень приятно было с вами познакомиться.
Смутился пациент и говорит:
— Простите, но я не Ленин.
«Как не Ленин?!» — хотел закричать профессор.
Однако сдержался.
— Пардон, — сказал. — Извините.
На приеме у профессора Владимир Ильич побывал только к исходу дня, лишь после того, как было осмотрено большинство сотрудников Совнаркома.
Таково было условие Ленина, когда решался вопрос, приглашать или не приглашать в Советскую Россию зарубежную знаменитость.
Категорическое условие.
В Горках, гуляя по парку, Владимир Ильич часто подходил к одному и тому же месту. Высокая ель здесь росла, березка, у самой березки — кусты.
Придет Владимир Ильич, остановится, подымет голову вверх. Стоит долго-долго. Все смотрит.
Что же такое там?
Снегири.
Зима. Запорошило снегом дорожки. Елки в шубках стоят из снега. Разлетелись другие птицы. Остались в парке одни снегири. Зиме они даже рады.