Вернулся Владимир Ильич домой. Вошел возбужденный, довольный.

— Правда, Володя, прекрасный сегодня день!

— Удивительный! — ответил Владимир Ильич.

Пожар полыхал целый день. А к вечеру от Старых Двориков остались лишь трубы и печи. Избы сгорели, амбары сгорели. Бани и те в огородах сгорели. Погибло все: сундуки и полати, столы и иконы, телеги и сани. А самое страшное — весь урожай сгорел.

Редко такое бывает. А тут — на вот тебе, случилось.

Остались одни погорельцы. Собрались они на ужасном своем пепелище. Режет воздух бабий протяжный вой.

Кто же беде поможет?

С бревнами плохо — округа у них не лесистая. Да скоро ли наново все построишь. А гвозди — где взять, а железо? А как же быть с хлебом? Двести голодных ртов! Осень к тому же стучится в двери.

— К Ленину нужно, к Ленину. Он единый заступник в таком несчастье.

Кто-то крикнул и тут же осекся.

— Да откуда у Ленина бревна!

— Да где это видано, чтобы хлеб из Москвы в село?!

— И все же, сограждане, — к Ленину, — нашелся еще один. — Расскажем, а там как присудит.

Добрались крестьяне к Ленину. Держат речь о своей беде. Взволнованно слушает Ленин.

— Скажите, как дети?

— Покамест в соседних селах.

— А как остальные?

— Землянки роем, с бревнами плохо, Владимир Ильич.

— Ну, с этим мы вам поможем. Сложнее быстро построить избы. Как вы управитесь?

— Нам бы лишь бревна. А там уже даст бог.

— Тут бог ни при чем. Не поможет. Не даст, — Ленин задумался. — Скажите, квартируют в вашем уезде военные части?

— Пулеметные курсы в уезде есть.

— Это уже солиднее. В зерне тоже не откажем. Дадим, но минимальную норму. Прежде всего для посева.

— Благодарствуем, — кланяться стали крестьяне. — Спасибо вам от всего села.

— Рано, рано, — остановил их Владимир Ильич. Снял телефонную трубку:

— Тут крестьяне в большой беде. — И дальше — про бревна.

Повесил. Снова снял телефонную трубку:

— Тут крестьяне в большой беде. — И дальше — про пулеметные курсы.

В третий раз позвонил Владимир Ильич и распорядился в отношении хлеба.

— Ну вот теперь все, — сказал Владимир Ильич. — Надеюсь, все будет у вас в порядке.

Опять с благодарностью лезут крестьяне.

— А вот этого вовсе не надо, — прерывает их Ленин. — Это мой долг. Если хотите — моя обязанность и перед вами, и перед рабоче-крестьянской властью. Еще раз успехов желаю, товарищи.

Вскоре в Старые Дворики прибыли обещанные лес и хлеб. А следом за ними и рота с уездных курсов. Взвизгнули пилы, ухнули топоры. Дружно пошла работа.

Месяц — и вновь народилось село. Стоит оно новое, новое. Красуется избами ладными в ряд.

Собрались у изб крестьяне.

— Да какие же это Старые Дворики — новое нынче у нас село. Ему и название нужно новое.

— Верно, — шумят крестьяне.

Пошли предложения:

— Новые Дворики.

— Новые Дворики.

— Светлые Дворики.

— Не то, не то — идут голоса. — Хорошо, да не то. Не самое меткое.

И вдруг:

— Дворики Ленинские, — выкрикнул кто-то.

— Вот теперь то! — торжествуют крестьяне.

Нет Старых Двориков. Дворики Ленинские на том месте теперь стоят.

Однажды Ленин получил письмо:

«Дорогой Владимир Ильич, прими от нас крестьянский поклон, а к Октябрю будет тебе подарок».

— Ну вот, снова подарок, — покачал головой Владимир Ильич.

Что за подарок, крестьяне пока не писали. Решили держать в секрете.

— Оно же всегда интереснее, когда наперед не знаешь, какой для тебя гостинец, — рассуждали крестьяне.

Подарок же был обычный. Решили мужики к Октябрьской годовщине послать Владимиру Ильичу мяса и сала.

Довольны крестьяне своим решением. Да только как всегда в любом деле обязательно найдется какой-нибудь баламут. Оказался такой и здесь — бывший красноармеец, буденовец Селиверст Дубцов.

— Э-э, безголовые, — ворчал он на мужиков. — Разве это подарок!

— А что? — отбивались крестьяне. — Владимир Ильич тоже, считай, человек. Что он, пищей другой питается? Сало ему в самый раз.

— Сало, — усмехнулся Дубцов. — Фантазии нет.

— Баламут, как есть баламут, — ругались крестьяне.