Максимильена промолчала, но барон заметил на ее устах улыбку. Теперь он рассматривал ее с большим интересом.

— Черт возьми, — вдруг выпалил он. — Я совсем забыл про свою лошадь!

— Не беспокойтесь, — отозвалась Максимильена, — я пошлю за ней слугу. Он приведет ее в замок и позаботится о ней.

— Благодарю вас, госпожа графиня, вы самая любезная из всех французских дам…

— Но вы, господин барон, самый необычный из всех иностранцев, — с улыбкой отпарировала Максимильена.

— Должен признать, — продолжал барон, — что вкусы у меня и в самом деле необычные. Я люблю путешествовать один и останавливаюсь там, где вздумается. Это лучше, чем изнывать от скуки в обозе. Благодаря этому я знакомлюсь с разными людьми и узнаю многое, чего никогда бы не узнал при московском дворе. «По книгам незачем учиться государю…» Кажется, это сказал ваш соотечественник Корнель?

— Вы так много читали? — воскликнула изумленная Максимильена.

У нее кружилась голова. Этот поразительный человек удивлял и восхищал ее. Впервые судьба дарила ей подобную встречу. Вдали показался замок — великолепный образец архитектуры эпохи Франциска I.

— Мой добрый Грегуар! — позвала Максимильена. — Иди сюда скорей!

— О, госпожа графиня, вы поранились?

— Не я, Грегуар, а господин барон Михайлов… Может быть, у него сломана нога! Быстрее помоги ему, а Мартина пусть приготовит голубую спальню! И пошли кого-нибудь за доктором Телье!

Через час барон Михайлов удобно расположился в одной из комнат на втором этаже. Вскоре приехал доктор и внимательно осмотрел больную ногу.

— Ничего страшного, — произнес он спокойно. — Несколько дней полного покоя, и вы сможете сесть на лошадь. Однако вы чудом не сломали кость.

Максимильена, проследив за тем, чтобы гостя хорошо устроили, отправилась к своему маленькому Адриану — обычно она играла с ним перед ужином. Но сегодня вечером от игр пришлось отказаться, так как она была слишком взволнована. В шесть часов Грегуар постучал в дверь барона Михайлова:

— Госпожа графиня прислала меня справиться о здоровье господина барона, а также просить вас оказать ей честь отужинать вместе.

— Скажи госпоже графине, что я чрезвычайно признателен за любезный прием и что честь оказана мне. Моя нога болит гораздо меньше. Помоги-ка мне сойти вниз…

— Слушаюсь, господин барон. Но не кажется ли господину барону, что было бы лучше…

— Прекрати, — перебил его Михайлов, — чтобы я из-за какого-то ушиба не сумел спуститься по лестнице? Пойдем!

И барон навалился всей своей тяжестью на бедного Грегуара — у подножия лестницы тот буквально обливался потом.

— А где госпожа графиня?

— В летней столовой, — ответил Грегуар.

Максимильена уложила свои прекрасные темные волосы и надела платье из розового муслина — на крестьянку она теперь совершенно не походила. Пьер Михайлов наклонился и поцеловал протянутую ему руку.

— Надеюсь, господин барон, что вы ни в чем не нуждаетесь, — сказала Максимильена, — и что мое приглашение на ужин вы не считаете чрезмерным легкомыслием.

— Я сошел вниз, мадам, чтобы увидеть вас и поговорить с вами. Мне необходимо уведомить царя о своем злосчастном ушибе. Вас очень затруднит, если царь и его свита остановятся здесь?

— Для меня большая честь оказать гостеприимство его величеству…

— О, не надо таких почтительных слов… Этот мерзавец их не заслуживает!

— Господин барон, не знаю, как принято говорить о нем при московском дворе, но сама я испытываю величайшее уважение к царю, и если он соблаговолит остановиться в моем доме, это будет счастьем для меня.

Пьер Михайлов с улыбкой посмотрел на Максимильену.

— Знатная дама ни в чем не уступает маленькой крестьянке! Однако пора за стол!

Поистине этот человек обладал множеством странных черт! Порой казалось, что он не знает самые элементарные правила приличия. Ни один французский дворянин не посмел бы в гостях сказать: «Пора за стол!» — особенно в присутствии хозяйки дома.

«Это потому, что он русский», — подумала Максимильена, усаживаясь на свое место и знаком приглашая барона сесть напротив.

— Что вы делаете одна в этом замке? — осведомился московский великан.

— Ах, господин барон, — промолвила Максимильена со вздохом, — я живу одна по собственной воле. Граф, мой супруг, находится при регенте. Монсеньора я не осуждаю… Он был всегда так добр ко мне и к нашей семье. Не осуждаю и мужа, ведь он не может жить иначе. Он любит балы, празднества, всю эту нескончаемую суету. Мне следует вернуться ко двору, но я не могу решиться, поскольку все это меня очень утомляет.

— Странствуя, я встречал множество жеманниц и кокеток, — сказал барон. — Но вы — истинная женщина. Именно таких я люблю.