Джерек смотрел, как миссис Ундервуд выпроводили из свидетельской ложи. Он видел ее отчаяние и боялся, что никогда больше не увидит ее. Он умоляюще взглянул на лорда Джеггера.

— Почему вы позволили им довести ее до слез, Джеггед?

— Тише!

— Я считаю, что успешно доказал, милорд, что единственная свидетельница защиты лжет, — сказал сэр Джордж Брен.

— Что вы скажете на это, мистер Гриффитс? — спросил лорд Джеггер.

Мистер Гриффитс опустил голову.

— Ничего, сэр, — он повернулся и посмотрел на все еще возбужденного Джерека. — Хотя я считаю, что у нас есть достаточное свидетельство неустойчивого умственного состояния подзащитного.

— Мы решим это позже, — сказал Лорд Джеггер. — И мне хотелось бы напомнить суду, что в нашу задачу не входит исследование умственного состояния подзащитного. Мы всего-навсего хотим выяснить, был ли он невменяем в утро убийства.

— Лорд Джеггед, — воскликнул Джерек. — Прошу вас. Закончите всю процедуру сейчас. Представление было забавным в начале, но оно принесло миссис Ундервуд подлинное огорчение. Возможно, вы не понимаете, что чувствуют эти люди… но я понимаю… я сам испытал довольно ужасные эмоции с тех пор, как нахожусь здесь!

— Тише!

— Лорд Джеггед?!

— Молчать. Обвиняемый! Вам дадут возможность высказаться в свою защиту позднее, если вы захотите, — сказал лорд Джеггер без тени юмора, без единого намека на то, что узнал Джерека.

И Джерек, в конце концов, начал сомневаться, не ошибся ли он. Хотя лицо, манеры, голос были теми же самыми… и имя почти такое же. Это не могло быть случайным совпадением.

А затем ему пришло в голову, что Лорд Джеггед получает какое-нибудь злорадное удовольствие от происходящего, что он совсем не является другом Джерека и что он задумал все происходящее от начала до конца.

Заседание Суда, казалось, завершилось в одно мгновение. И когда лорд Джеггер спросил Джерека, хочет ли тот что-нибудь сказать, он просто покачал головой. Он был слишком подавлен, чтобы попытаться убедить их в своей правоте. Он начал верить, что и в самом деле обезумел с горя.

Эта мысль привела Джерека в смятение. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда.

А затем Лорд Джеггер произнес короткую речь перед присяжными, и они удалились. Джерека увели назад в камеру, где к нему присоединился мистер Гриффитс.

— Все обстоит хуже некуда, — взволнованно затараторил мистер Гриффитс. — Вы должны были сидеть спокойно, а не болтать невесть что. Теперь они думают, что это хитрый трюк, чтобы выручить вас. Это может погубить мою репутацию.

Он что-то достал из своего чемоданчика и протянул Джереку.

— Это просила передать вам миссис Ундервуд.

Джерек взял бумагу, непонимающе посмотрел на иероглифы, начертанные любимой рукой, и протянул бумагу обратно.

— Лучше прочтите ее мне.

Мистер Гриффитс прищурился, вглядываясь в письмена, и неожиданно покраснел и прокашлялся.

— Это довольно личное..

— Пожалуйста, прочитайте, — сказал Джерек.

— Ладно, здесь сказано — ага… «Я обвиняю себя за то, что произошло. Я знаю, они посадят вас в тюрьму на долгое время, если не лишат вас жизни. Я боюсь, что у вас мало надежд на оправдание, и поэтому я должна сказать вам, Джерек, что люблю вас, что мне не хватает вас, что я всегда буду вас помнить…»Гм-м… Без подписи, что очень умно. Хотя с другой стороны вообще неосторожно писать подобные вещи.

Джерек снова улыбался.

— Я знал, что она любит меня. Я придумаю, как спасти ее, даже если лорд Джеггед не поможет мне.

— Мой дорогой мальчик, — весомо произнес мистер Гриффитс, — вы должны помнить серьезность вашего положения. Очень много шансов за то, что они приговорят вас к виселице.

— Да, — сказал Джерек. — Между прочим, мистер Гриффитс, что из себя представляет этот ритуал «вешания», можете объяснить мне?

Мистер Гриффитс вздохнул, встал и молча покинул камеру.

Джерека в третий раз привели в его ложу. Поднявшись по ступенькам, он увидел лорда Джеггеда и других, занимавших своих кресла. Вошли двенадцать мужчин и сели на свои места.

Один из мужчин с фальшивыми волосами стал читать список имен, и каждый раз, когда он называл имя, один из двенадцати человек отвечал «да», пока не были названы имена всех двенадцати.

Затем встал другой человек и обратился к двенадцати:

— Джентльмены присяжные, вы пришли к согласию о вашем заключении?