Песнь о братьях
вернуться

Тейф Моисей Соломонович
Шрифт:

1961

Большой аттракцион

Пер. Ю. Мориц

Печально и светло играли в цирке скрипки, И пела флейта, словно человек. Напев далекий, праздничный и зыбкий Лучом ручьистым падал на песок Оранжевой, утоптанной арены. Был дух зверья и аромат листвы. И нервничали молодые львы. А женщина осанки королевской Серебряный стянула поясок На платье из небесной пены. Дюймовочка, цветочный человечек, Ласкала львов, как молодых овечек: — Пора, мои хорошие, пора! Спокойной ночи, ласковые, спите… — И, алые упрятав языки, Ложатся львы на теплые пески. Им снится платье из небесной пены И пение немерзнущей реки. А посреди оранжевой арены Ликует женщина. Спросонок львы храпят. Она легко садится на хребет Любого льва. Качается, как птица, На океанских волнах. Тишина… Над куполом звезда оглушена. И мама, незабвенный ангел детства, Торопит в небе маленький паром, Чтоб крикнуть мне: — Запомни это средство! Добром и лаской, лаской и добром!

1961

Любите поэтов

Пер. Ю. Мориц

* * *
Любите поэтов! Любите поэтов! Без нежности нет Гениальных куплетов. Это знают их жены, О, бедные жены Братьев поэтов! Любите создателей Драм и элегий! Нет, я не прошу Никаких привилегий, И льгот не прошу, И в состав редколлегий Вводить не прошу. О, соблазнов не надо! Храните преемников Дантова ада Не только за то, Что профессия эта Опасна для жизни. Любите поэта, Покуда здоров И нуждается в ласке, Как ваше потомство Нуждается в сказке. Поэты уходят В надгробья до срока. Не только посмертно Любите пророка! Любите младого! Любите седого! О, клоун-старик — Это вовсе не ново. Старик умирает В нетопленой спальне, А скоро ли будет Поэт гениальней Того старика, Чудака, нелюдима? Любите ушедших! Любите пришедших! Смешно, но поэзия Необходима.
* * *
Короткий стих! Короткий стих! Кристалловидная порода! Да здравствует твой дерзкий стиль, Твой вкус изысканный, природа. Чтоб позвоночник — хрящ к хрящу, Чтоб к зубу зуб — как жемчуг в нити. Чтобы слова, что я ищу, — Как плиты в древней пирамиде. Стихи мои — мой гордый флот, Мои победы и крушенья, Моей любви душистый плод И дня и ночи искушенье! С какой я радостью грублю Тем бурям, что играют нами, И мачты лишние рублю Чтоб возноситься над волнами.
* * *
И поседеют облака Волос, спадающих на брови, Пока устами старика Всю правду вымолвишь о Слове. И сможешь говорить о нем Доступным языком толковым: Игра опасная с огнем — Игра опасная со Словом. Остерегайся суеты, Она не признак беспокойства. Слова прозрачны и чисты, И это — главное их свойство. Они совсем не темный лес, Где ветви мрачные нависли. Неправда! Слово — чистый вес Отдельной, неподдельной мысли. Чтоб никогда не пожалеть О Слове, сказанном когда-то, Послушай, будь стыдлив, как медь Валторны, горна и набата. Крестьянин пробует зерно. И ты — крестьянин. Пробуй тоже Слова. Для этого дано Нам сердце, что на зуб похоже. И если слезы жгут — пора! Готово Слово. Да, поверьте, С огнем — опасная игра, Со Словом — смерть или бессмертье.

1962

Пастух

Пер. Ю. Мориц

Нет, не просто кнут и дудка. Человечек С детства учится в горах пасти овечек: Впереди бегут молочные ягнята, Щиплют сверху — травка снизу твердовата. Тем, которые взрослее и тучнее, Остается середина — посочнее. Круторогим — слаще меда и варенья Настоящие хрустящие коренья. Пастухи, как все поэты, — самоучки. Шерстяные на лугах пасутся тучки, Охраняет их стада, их сонный шепот Не седая борода, а горький опыт. Сами знаете, задолго до набега Волчий дух стоит у нашего ночлега. Ты — король, с тобой свирель и шест пастуший. Не ловчи, раздуй костер, собак не слушай. Громко лают трусоватые барбосы, Те, которым снятся жирные отбросы. Накорми своих овец, умой в потоке. Пастухи выходят изредка в пророки.

1962

Шая-файфер

(По мотивам еврейского фольклора)

Пер. Ю. Мориц

* * *
Привет! Я — Шая-файфер, По прозвищу Свистун. Злодея богатея Узнаю за версту, И жулика, и сводню, Святошу и ханжу, Веселый Шайке-файфер, Я свистом обложу. Соленое словечко Ношу под языком И песенку, с которой Любой бедняк знаком: Ой, чири-бири-бири! Ой, чири-бири-бом! Конечно, я бродяга, Безбожник — это да! И мне мясная лавка Не светит никогда. Но где еще, скажите, Вы видели, друзья, Еврея-голодранца Веселого, как я? Ах, что бы ни случилось, Несчастье ли, погром, Меня согреет песня Веселая, как ром: Ой, чири-бири-бири! Ой, чири-бири-бом!

Шая разговаривает с женой

— Тихая-нежная, Хватит ругаться? Будешь ругаться — Начнешь заикаться. Я выменял кнут, Я извозчиком стану. К черту сухарь, Перешли на сметану! — Слушай, безбожник, Босяк, дармоед, Кнут — чепуха, Если лошади нет! — Тихая-нежная, Все обойдется. Главное — кнут, А лошадка найдется.

Шая-слуга

— Ну ладно! — ответил богач, — Мне нужен мудрец и ловкач, Мне нужен покорный, Мне нужен проворный, Послушный и быстрый как мяч. Мне нужен отличный слуга, Чтоб я переплюнул врага. Так стань моим слухом И стань моим нюхом — И Шая ответил: — Ага! — Но главное, помни, бедняк, Ты должен прислуживать так, Чтоб с полуслова Все было готово. — И Шая ответил: — Так-так! Несутся недели, А Шая при деле, И все это выглядит так: Шая — тут, Шая — там, Шая худ, Как шайтан. Он не ест и не спит, Он как шкварка шипит, Понимает с полуслова, Раз и два — и все готово. Ночью вопли богача: — — Я умираю! Шая! Врача! — Шая влетел в башмаки на ходу: — Ша! Успокойтесь! Сейчас приведу! — И не успела захлопнуться дверь, Шая вернулся лохматый, как зверь. Он улыбнулся от уха до уха: — Видите? Я же летаю как муха, Понимаю с полуслова, Раз и два — и все готово: Врач идет. Катафалк ждет. Могила вырыта, Гроб готов. Куплен венок Из живых цветов.