Парень вынес нам три лука, стрелы, улыбнулся.

– Е кард плиз!

– Что ему надо? – Хот-Дог натянул тетиву и нацелил стрелу в сердце турка, но Пепси опустил его решительные руки.

– Ему карточка какая-то нужна… может эта… – Пепси достал из кармана куртки карточку-ключ от двери в номер.

– Ноу, эназер уан плиз! – Парень продолжал вежливо настаивать.

– Так… что еще… а-а-а… – Пепси достал еще одну карточку, которую нам выдали на ресепшене.

Парень в шортах заулыбался и принял нашу карточку.

– Это, видимо, местные деньги, отельные… – Пепси улыбнулся парню, и опять спросил: – Ват из е нэйм?

– Мужред, – ответил Мужред.

– Из эфрифинг окей?

– Йес!

– Все в порядке, говорит, видимо, это точно их деньги, как у нас в школе, помните?..

Мы вспомнили свою школу, когда развалился СССР, наша директор сказала, что теперь в школе будет демократия. Она заставила всех выбирать парламент, который должен был управлять школой, и ввела деньги. Школьные деньги выдавали за отличные отметки, ими можно было расплачиваться в столовой, копить и обмениваться. Мы вчетвером учились плохо, поэтому отбирали деньги у отличников. Потом подкупали членов парламента из числа учеников, лоббировали законы об увеличении дней каникул, об отмене запрета на курение на территории школы. Однажды даже пробашляли закон о разрешении продажи в школьной столовой пива. После двух месяцев демократии директор поняла, что пора вводить войска и отменять парламент, она вот-вот должна была стать новым Пиночетом, но ее съела завуч, которая, как выяснилось, была маньяком. Это было в первую неделю весны, когда выбросы радиации с нашей станции достигли максимума, а у душевнобольных начались сезонные обострения. Нам было очень жаль, ведь в конце года директор обещала обменять школьные деньги на настоящие. То, что директора съели, нам тогда не рассказали, чтобы не шокировать, мы были еще маленькими и могли бы испугаться и начать, там, заикаться или мочиться под себя… нас пожалели, поэтому мы узнали, как на самом деле погибла наш директор, только когда Наташа подключилась к Интернету.

– А ю ноуз хау ит маст ворк? – А Мужред-то владел английским не лучше Пепси!

– Ну, это, он, короче, видимо, хочет нам показать, как надо стрелять!

– Не надо! – Хот-Дог натянул тетиву. Его первая стрела полетела в сторону теннисного корта.

– Ноу, ноу, ноу! – Мужред забеспокоился за свое рабочее место и стал стонать и махать руками. Он вынес себе лук и начал показывать, как с ним управляться. Нам было неинтересно, – всегда до всего мы привыкли доходить сами, без подсказок, тем более турецких!

– Донт сэй ю лов ми, донт сэй ю нид ми, донт сэй ю вонт ми – итс андестуд! Донт тел ю хэпи, ай ноу ит кэнт би, кос итс ноу гуд! Ноу гуд, Хот-Дог! – Пепси просто тараторил на английском, и Хот-Дог его понимал, потому что это опять была песня «Депеш мод».

– Я как умею, она выскользнула, не ссы, Муж-ред, ложись, засылаю! – На этот раз стрела Хот-Дога полетела в сторону мишени, но до мишени не долетела.

– Тетиву натягивай до конца, смотри! – Стрела Пепси полетела точно в мишень, воткнулась, я захлопал, Хот-дог сплюнул, кинул лук на землю.

– Все, валим отсюда. – Он не чувствовал себя проигравшим, просто он смотрел в сторону корта, откуда, выкрикивая какие-то резкие немецкие слова, шел старичок в белой футболке, кепочке и шортиках. Мы сообразили, что лучше будет затеряться в толпе загорающих у моря, и так и сделали.

У моря было много мошек и пауков. Приходилось постоянно стряхивать с себя насекомых. Ни одного лысого на пляже.

– Это от сырости тут полно всего. – Хот-Дог сложил куртку на песок и остановился. У нас не было плавок, таких, в которых можно было плавать на людях… мы вообще не походили на людей, которые приехали к морю. У нас были куртки… такие теплые… для холодного дождя… Хот-Дог огляделся, поднял куртку с песка, оделся.

– Погнали к бассейну, тут нас заедят! – Море не понравилось и Пепси, и, конечно, по той же самой причине, что и Хот-Догу: мы не вписывались в яркую картинку отдыха и релакса, даже чисто внешне. И у бассейна не было лысого. Были, в основном, молодые парни и взрослые женщины, были пожилые, и все – иностранцы, русской речи мы не слышали, английской тоже.

– Это немцы, я видел по телевизору, что немцы отдыхают в Турции очень много, и это немцы… да, турки первые, кто стал помогать им после войны, они отстроили всю Германию… никто не хотел помогать бывшим фашистам, кроме турок, а сейчас бывшие фашисты помогают туркам, тут сейчас никто не хочет отдыхать, даже русские… – Пепси разглядывал парочку, белобрысую женщину с ребенком. Женщина тянулась к ребенку, кидала ему надувной мяч, и с каждым броском ее огромные груди напрягались и вдавливались в купальник всей своей фактурой. Это было очень эротично и естественно. Не так, как в фильмах или на порносайтах. Очень естественно… как-то не грязно и не постановочно… мы все залюбовались.

– Позагораем здесь… – Я прилег на шезлонг. Пепси подтащил зонтик и прилег рядом.

Хот-Дог решил опять снять куртку. Женщина почувствовала наши взгляды, подняла голову и помахала нам рукой… мы отвернулись. Никто из нас не ожидал такой открытости европейского сознания. Мы предполагали, что уместнее было бы накричать на нас или уйти в сторону, а она помахала нам и опять принялась играть с ребенком… то есть и махание это было не признаком разврата или внимания к нам, просто открытость ко всему, что есть… без какого-либо намека на что-то личное… Разделись и мы. Только верх. Трое парней с голым верхом и в штанах. Так мы решили полежать. Закрыли глаза. Я понял, что такое отдых. Да, отдыхать действительно можно, – ни о чем не думать, никуда не спешить… к этому даже можно привыкнуть…

– Все женщины на земле проститутки! Исключение, конечно, три женщины – наши матери, а так все! Да ведь? – понятно, куда клонил Хот-Дог.

– Я тебе больше скажу – ты прав и исключений нет! – Я с большим трудом, сквозь сон, подключился к диалогу, чтобы он совсем не забычил.

– Да? Моя мама не такая…

– То есть ты бы хотел жену как твоя мама?

– Не дай бог!

– Ну а что тогда так заступаешься за нее?

– Она все равно хорошая, и потом, мама же!

– Нет, ты если начал размышлять о бытии, будь до конца откровенен! Не делай исключений и смирись! Жизнь уже такая, какой ты ее застал… и ты всего лишь турист, у тебя есть какое-то время, ты здесь, но это не навсегда, и не надо переделывать то, что всегда было и всегда будет. Женщины это женщины, такой у них характер… у всех… что поделать…