А на правом берегу шел штурм бастиона Сен-Лоран, где оборонялись граф Суффолк и лорд Талбот. Но солдатам, штурмовавшим Турель, бой на другом берегу показался бы вялым – для отвода глаз.

Вот только лорд Суффолк и Талбот об этом ничего не знали…

Командование барбаканом взял на себя сам Вильям Гласдейл. Он руководил огнем немногих катапульт и пушек, расположенных в укреплении, он следил за тем, как поддерживаются на огне котлы с кипятком, маслом и смолой, какой участок укрепления стоит пополнить бойцами. И хотя силы англичан тоже таяли – одних лучников разрывал на куски артиллерийский огонь, рушивший стены, других выбивали арбалетчики – Гласдейл держал удар и точно бил по неприятелю.

– Перебейте их всех! – кричал своим лучникам Вильям Гласдейл. – Перебейте всех французов! Они выдыхаются! Осталось немного – и они отступят! Ну же!

Французы уставали, а барбакан держался крепко…

Но вот ров наполнился фашинами, и пушки стихли. Десятки лестниц потащили солдаты к стенам барбакана. Арбалетчики прикрывали своих товарищей – едва английские лучники вырастали стеной в проемах бойниц, как в них летели железные болты.

Капитаны стояли в арьергарде. Орлеанский Бастард ревел, как разгневанный вепрь – он отдавал команды. Посылал офицеров с их отрядами на стены. Одним из этих офицеров был Ковальон – Жанна узнала его. Он улыбнулся девушке и был таков. Покрытые сталью солдаты несли новые лестницы – все бежали в сторону барбакана.

– Я пойду туда! – выкрикнула Жанна. – Я нужна там!

Жиль де Рэ и Ксентрай преградили ей дорогу.

– Первых перебьют! – сказал де Рэ. – Ты не можешь рисковать собой!

– Но… я нужна им!

– Ты нужна всем, и нам в первую очередь, но – живой!

Жанна попыталась оттолкнуть их, но Ксентрай ухватил ее за руку:

– Там Ла Ир, я тоже иду туда! А ты – жди!

От самого вала лестницы ложились на стены. И тотчас, ощетинившись копьями и мечами, оглушая себя воинственными криками, взбирались наверх французы. И тогда в ход шли крючья на длинных шестах – англичане раскачивали и опрокидывали лестницы, крючья вонзались в тела наступавших. С опрокинутых лестниц французы летели в ближний к стене ров, куда уже выливалась раскаленная смола и масло. Крики сваренных заживо были еще страшнее взрывов снарядов.

Энтузиазм французов стихал. Все поле перед барбаканом было усеяно трупами. Мучились в агонии умирающие. Катались и стонали раненые. Многие деревянные щиты, за которыми прятались арбалетчики и те, что прикрывали бомбарды и кулеврины, горели – они были зажжены смоченными в смоле стрелами англичан. Бой с лестниц не приносил большого результата. А ближний к стене ров полнился не столько фашинами, сколько трупами французов.

– Они должны видеть мое знамя, Ксентрай! – девушка рванулась из рук капитана. – Мои солдаты должны видеть, что я с ними!

– Англичане убьют тебя! – рычал тот. – Они охотятся за тобой!

– Знамя, д’Олон, мое знамя! – кричала она.

– Он у Баска! – ответил ординарец.

– Так позови его!

Жан д’Олон стоял бледный, с обнаженным мечом. Потом бросился куда-то и через минуту вернулся со знаменосцем.

– Пусти! – твердо сказала Жанна Ксентраю.

Тот разжал руку в стальной перчатке – лицо Жанны было сейчас страшным.

– Знамя! – сказала она.

Баск протянул ей древко. Девушка сорвала с головы шлем и, взглянув на опешившего, потерявшего дар речи Ксентрая, схватила белый стяг и бросилась вперед – в самую гущу атаковавших – или уже отступавших? – французов.

– Солдаты, кто любит меня, за мной! – закричала она. Белое знамя билось и рвалось над головами охваченных смятением воинов. – Кто любит меня – за мной! – повторяла она на бегу.

Она ветром летела к одной из лестниц…

Туда же устремился Бертран де Пуланжи и Жан де Новелонпон, которым комендант Вокулёра приказал стеречь ее как зеницу ока, Жан д’Олон и знаменосец Баск, оба брата Девы – Жан и Пьер.

Но как было прикрыть ее, когда она была открыта для всех англичан сразу? Как на ладони! Как единственное белое облачко на целое небо! Для сотен английских стрел!

– Ведьма! Ведьма! – кричал Гласдейл, указывая пальцев вниз, на знамя. – Лучники, сюда! Сотню золотых тому, кто подобьет ее! Сотню золотых! Торопитесь же, болваны!

Но Жанну видели и свои – видели белое знамя в ее руках, видели ее лицо, полное гнева, слышали ее голос. Смелость девушки, ее самоотверженность и воля заставили войско встряхнуться и со всей яростью вновь двинуться на барбакан…

Рыцари Девы не успели взять ее в плотное кольцо – у самой лестницы она вырвалась вперед. Солдаты, увидевшие свою героиню под самой крепостной стеной, уже рвались наверх. Гласдейл, ревевший: «Убейте девку! Убейте ее!» – выхватил из ножен меч – кто знает, может быть, и ему придется вступить в бой! Противник напирал – французы потеряли страх! Это все Дева – будь она проклята!

А Жанна, перехватив древко посередине – в правую руку, уже ухватилась рукой за первые ступеньки лестницы…

…Вилли-Нос расторопно занял место у бойницы – секунду назад железный болт французского арбалетчика выбил его соратника, угодив тому в плечо. Коротышка уже стиснул стрелу у наконечника в пальцах левой руки, прижав ее к луку, и отводил тетиву правой, когда увидел хлопающее на ветру белое полотнище и лицо девушки – сведенные к переносице брови, открытый рот, горевшие глаза. Она двигалась прямо на него – и смотрела на него.