— Расчетные, — кивнула Гайка. — Вперед!

Не тратя время на ответ, Мгла отстегнула ремни и вскочила. Ее примеру последовали остальные десантники, совершенно неотличимые друг от друга из-за одинаковых белых скафандров. Здесь собрались лучшие из лучших. Чип машинально подумал, сколь же отчаянным было положение, если в самоубийственную миссию посылают командующую южным фронтом, легендарную Мглу, а вести самолет приходится главному конструктору военно-воздушных сил… Впрочем, Гайка сама вызвалась, ведь завод разбомбили еще месяц назад.

Грузовая аппарель с жужжанием пошла вниз, в салон тут же ворвался ледяной ветер. Чуть не захлебнувшись в снегу, Чип судорожным рывком надвинул защитные очки. Краем глаза заметил, Гайка сделала то же самое.

Десантники слаженно, один за другим, покидали машину. По мере того, как самолет становился легче, Гаечке было все труднее бороться с порывами ветра. Машину мотало из стороны в сторону.

— Чисто! — крикнул последний солдат, прежде чем выпрыгнуть. Чип с немалым облегчением рванул рычаг управления аппарелью и ледяной вихрь прекратил вертеть снег по салону.

— Семь тридцать две, ориентир в поле зрения, высадка проведена успешно, — сказал он вслух, чтобы черный ящик записал отчет. — Ложимся на обратный курс.

— Вот мы и остались одни, — с легкой грустью заметила Гаечка. Чип вздохнул.

— Не расслабляйся, нам еще домой лететь.

— Это бесполезно, Чиппи, — мышка кивнула на приборы. — Топливо на нуле. Я сажаю машину. Бурундук отпрянул:

— Гайка, мы же замерзнем!

— Не-а, — изобретательница подмигнула. — Будем согреваться остатками горючего. Нам бы лишь три дня продержаться, забыл? Чип медленно улыбнулся.

— А знаешь, я и впрямь чуть не забыл, — он облегченно вздохнул. — С каждым разом эти воплощения становятся все сильнее… Только надо отлететь подальше от точки сброса, любимая, на случай, если человечий высотный патруль нас засечет.

— Скажи спасибо, в этом мире еще не умеют летать в космос, — заметила Гаечка, опуская рычаг вектора тяги. Самолет с ревом и вибрацией начал набор скорости.

Минут десять они шли на большой высоте над мертвой ледяной долиной. Зеленое окошко радара мирно светилось, не предвещая опасности, дикий шквал, бушевавший на перевале, остался далеко позади. Нигде, до горизонта, не было ни малейших признаков жизни.

На одиннадцатой минуте полета в кабине неожиданно раздался громкий прерывистый писк. Чип и Гайка переглянулись: сигнал сообщал о критическом уровне топлива, достаточном только для посадки. Покачав головой, мышка опустила нос машины.

— Куда садимся? — с легким волнением спросил Чип. Он столько раз терпел авиакатастрофы на самолетах, управляемых Гаечкой, что страх заметно ослабел. Мышка, щуря глаза, высматривала подходящую площадку сквозь обледеневшие стекла кабины.

— Гляди, там, на склоне, вроде пещера, — заметила она неуверенно. Чип с удивлением почесал за ухом.

— Льды здесь уже тысячи лет, откуда взяться пещере?

— Ну сам же видишь, вон она, — Гайка подалась вперед. — Оп-па, по всему склону разбросаны булыжники. Посадочка будет не из легких…

— Выпускай лыжи, — решил Чип. — Сядем в ховер-режиме, топлива должно хватить… Надеюсь…

— Туда еще поместиться надо, — пробормотала Гаечка, берясь за рычаги.

Самолет начал торможение, надрывно рыча моторами. У земли вновь дал знать о себе ветер, метель сносила машину в сторону, обледеневшие крылья тянули к земле. Закусив губу от напряжения, Гаечка несколько минут, маленькими рывками, подводила аппарат к пещере. Чип боялся дышать.

Наконец, нос машины нырнул в темноту, и ветер сразу прекратил издевательства. Облегченно переведя дух, Гайка зажгла прожекторы и огляделась в поисках подходящей для приземления площадки.

— Отличный камень на два часа, — заметил Чип. Мышка кивнула:

— Вижу. Держись…

Стальные полозья со скрежетом проехались по скале и самолет замер, вибрируя вместе с двигателями. Гайка поспешно выключила зажигание.

Тишина обрушилась со всех сторон. В моторах чуть слышно бурлил кипящий антифриз, остывающий фюзеляж время от времени звякал металлом, но это лишь подчеркивало бесконечное, мертвое безмолвие, царившее в ледяном гроте. Прошло не менее тысячи лет с тех пор, как здесь в последний раз звучало биение живого сердца.

Некоторое время Чип и Гайка сидели молча, отдыхая от напряженного полета. Откинувшись в кресле, бурундук размышлял над прихотливыми играми судьбы.

— А я отца видела, — тихо сказала Гаечка. Чип едва не вывалился на пол:

— Где?!

— В прошлом мире, — мышка лежала с закрытыми глазами. — Я была шерифом, а он грабил поезда Толстопуза и отдавал деньги бедным. Удивленный бурундук почесал за ухом.

— Фантастика. В той реальности я тоже оказался шерифом…

— А Дэйл? — повернув голову, спросила Гаечка. Чип развел лапами.