Я уже тогда имел в виду для наложения узды на польских помещиков в западных губерниях принятие мер, которые были бы для них ощутительны в денежном отношении. Но я предлагал их в регулярной форме, с известными ограничениями и для известных случаев. На том же самом основании я предлагал в следующем году установление особого денежного сбора. Я говорил, что если преступные заявления и стремления местного дворянства и других обывателей края вынуждают правительство принимать чрезвычайные военные меры для охранения общественного порядка, то часть требовавшихся на то издержек по всей справедливости могла быть обращена на тех, которые вынуждали правительство к принятию таких мер. Мои предположения постоянно отклонялись, но когда мятеж вспыхнул, то пошли гораздо далее этих предположений и ввели в действие под наименованиями процентных сборов, штрафов, сборов для вознаграждения разных убытков и т. п. систему полного произвола местных начальств в отношении к имуществу местных жителей. (Карлсбад, 9/21 июня 1868). См. т. I. л. 59.

случайностям (фр.)

Этот Тышкевич (Фаддей) мне был рекомендован Назимовым и принят мною на службу. Я пытался употреблять его для приобретения сведений о том, что думалось и делалось между поляками. Он, с своей стороны, по-видимому, предполагал играть двойную роль, поместившись в правительственной сфере и сохранив связи со сферой польского движения. Так как я соблюдал надлежащую с ним осторожность, он скоро вынужден был для приобретения или сохранения какого-нибудь значения в среде агитаторов прибегать к разным вымыслам насчет получаемых будто бы от меня поручений или извещении. В Вильно было обнаружено, что он рассказывал о мнимой, от меня полученной телеграмме, и Тышкевич тогда бежал за границу. Впоследствии им там издана книга, в которой говорится о моих к нему отношениях, но где нет почти ни одного слова правды. Считаю его впрочем более сумасбродом, взявшимся за роль, которая ему была не по силам, чем злонамеренным интриганом. (Карлсбад, 10/22 июня 1868). См. т. 1. лл. 59 об. – 60.

Губернатором в Гродно был один из клевретов ген. Назимова действ, ст. сов. Шпейер. Он был немедленно уволен и замещен другим, но ген. Назимов сильно и долго на меня сетовал за это распоряжение. (Карлсбад, 10/22 июня, 1868). См. т. I, лл. 60 об. – 61.

В течение шести месяцев я был здесь, – сказал лорд Напье – едва ли услышу я о нескольких человеках, принадлежащих, что называется здесь, к немецкой партии и согласны с правительством (нем.)

предписание (фр.)

Ниже отметки… (англ.)

Западные ген.-губернаторы постоянно стремились но только к относительной самостоятельности, но к полной независимости от Министерства. Только по представлениям о наградах, и то только в случае невозможности воспользоваться для прямого исходатанствования их приездом государя или в случае его несогласия немедленно удовлетворять такие ходатайства, ген.-губернаторы признавали министров высшею в отношении к себе инстанциею. То же стремление отличало и столичных ген.-губернаторов, но мотивы или исходные побуждения были другие В столицах главные начальники имели преувеличенное понятие о своем призвании и личном значении. В Западных губерниях они считали полное самовластие коренным условием исполнения возложенных на них обязанностей. Они воображали, что спасение если не всей России, то по крайней мере общих государственных интересов ее во вверенном им крае постоянно и исключительно зависело от них одних, от их соображений, их изобретательности в отношении к способам действия и их полновластных распоряжений. Их не останавливал и даже не заботил простой вопрос, каким образом можно было при таком просторе и таком значении ген.-губернаторской власти не только согласовать и приводить в систему действия двух друг за другом следующих ген.-губернаторов, но и согласовать действия двух ген.-губернаторов современных, из которых один полновластвовал в Киеве, а другой в Вильно? Каждый из них мог иметь свой взгляд, изобретать свои средства, применять к делу свою систему. Министерство внутренних дел более всех других страдало от этих превратных понятий и от их разнообразных последствий. Отношения к гон. – губернаторам были щекотливы, натянуты, часто неприятны. Нравственная ответственность за общие мероприятия на местах ложилась на министра, но от него большею частью но зависело допущение или недопущение этих мероприятия. Он был, по необходимости, представителем главных местных начальников в высших правительственных коллегиях, но он часто не мог быть там представителем их мнений. Между тем его разномыслие с ними казалось в этих коллегиях как будто безосновательною и безответственною операцией. Ему возражали, что подробности и даже существенные условия дела ближе видны на местах: ему противопоставляли ближайшую прямую, хотя на деле всегда мнимую, ответственность ген.-губернаторов: ему твердили, что в трудные времена нужны самостоятельные и сильные местные власти, как будто самостоятельность, сила и произвол тождественные понятия и сила может проявляться не иначе, как в неправильных и непоследовательных формах. Вся эта неурядица проистекала преимущественно от двух обстоятельств: от тех прямых, личных отношений, г. которые ген.-губернаторы были поставлены к государю их военным званием и его личным их выбором; и от той самой мысли о необходимости соединения в одних руках военной и гражданской властей, которая была проведена ген.-ад. Милютиным, я от которой до сих пор государь император не соглашается отступать. Пример западных ген.-губернаторов действовал и на других, хотя они вообще более соблюдали установленные законом отношения к министрам и менее обнаруживали неуместных притязаний на создание государства в государстве. Таким образом, во все продолжение моего семилетнего управления Министерством внутренних дел его законное и правильное влияние постоянно парализовалось действиями подведомых ему главных местных начальств, и вместо того, чтобы иметь возможность настоять на соблюдении ген.-губернаторами моих указаний, я только мог иногда воспрепятствовать им исполнять их собственную волю.

Министерство внутренних дел, соприкасаясь с предметами ведомства всех других министерств, вообще встречает у нас постоянные и самые разнообразные затруднения при исполнении лежащих на нем обязанностей. Оно имеет такие обязанности и считается ответственным по взысканию государственных податей, по отправлению воинских повинностей, по охранению полицейского порядка и общественной безопасности и по множеству других предметов правительственной деятельности, но которым другие министерства в то же самое время признают себя полными хозяевами вверенных им отдельных частей п весьма мало озабочиваются соблюдением условий, без которых содействие Министерства внутренних дел им не может быть оказываемо, или по крайней мере не может быть оказываемо с надлежащим успехом. Даже по частным, в существе простым и сомнению не подлежащим вопросам я иногда должен был употреблять особого рода приемы и некоторую настойчивость, чтобы достигнуть некоторых результатов. Таким образом, в прежнее время не сообщалось во всеобщее сведение никаких известий о высочайших путешествиях, кроме сухого перечня часов выезда и приезда и произведенных тем или другим полком, батальоном или батареей смотров или учений. Я исходатайствовал разрешение сообщать и другие сведения, печатать слова, где-либо с особой целью произнесенные государем, оглашать имена губернаторов и предводителей, удостоенных им аудиенции, и т. п. Но все это, особливо сначала, возбуждало разные сомнения и недоумения. Прилагаю в виде пояснительных образчиков переписки, в это время происходившей между кн. Долгоруковым и мною, выписки из трех его писем. (Карлсбад, 10/22 июпя 1868). См. т. I, лл. 61 об. – 64.

Красивая фигура, но сомнительный персонаж (фр.)