Шрифт:
17 сентября. У обедни. Обедал в Михайловском у вел. кн. Михаила Николаевича с гр. Барановым и ген. Вилламовым. Прекрасный дворец. Вел. князь сообщил мне замечательное письмо от ген. Крыжановского из Варшавы, заключающее в себе весьма верное описание тамошних дел. Ген. Крыжановский замечает, что у поляков есть идея, а у нас против них идеи нет, и что против идей нельзя употреблять штыки. Почти то самое, что я на днях писал к Головкину. Вел. князем было отчеркнуто именно это место в письме, что меня порадовало.
Получена бумага от государя от 8-го сентября.
18 сентября. Утром в городе. Розыски Шувалова, кажется, увенчаются успехом, но не его агенты напали на след. Следственный пристав Путилин поймал вора, укравшего часовую цепочку. Этот господин предлагает под условием освобождения раскрыть истину насчет распространения возмутительных воззваний и указать всех главных участников дела. Вечером дома. Был Тышкевич.
19 сентября. Заезжал к возвратившемуся из Москвы гр. Блудову. Потом был в Министерстве, в Комитете министров и у ген. – губернатора, который болен. В Комитет министров приезжал Шувалов для передачи мне некоторых бумаг. Он в нервическом состоянии, явно недоволен своей ролью и не менее явно метит в министры. Гр. Блудов убил часа два с лишним в Комитете пустыми разговорами о предметах, не заслуживавших никаких толков.
Встретил на Невском кн. Горчакова, qui parle de sa retraite [133] . Вечером дома. Был у меня Грабовский, директор Киевской конторы Коммерческого банка.
20 сентября. Утром в городе. Был у меня в Министерстве гр. Кейзерлинг. Вечером дома за работой.
21 сентября. Целый день на даче. Писал для государя записку о положении православной церкви и духовенства. Был у меня виленский епископ Красинский, Pere Robin в совершенстве. Он привез в кармане камень, брошенный ему в окно в Вильне месяца два тому назад, и в бумажнике ту записку, в которую был завернут камень. Он уверяет, что духовенство нигде не участвует в беспорядках. Когда я ему указал на различие actes de commission [134] и actes d'omission [135] , он вынужден был сознаться, что последние обнаруживаются повсеместно. Он, впрочем, довольно резко высказывался насчет причин неудовольствия края и особенностей Литвы. У него, Лаппы и Старжинского одна тема. Очевидно, что они теперь полагают обстоятельства столь для себя благоприятными, что отзываются о griefs du pays [136] (griffes – как произносит эти слова директор Киевского коммерческого банка Грабовский) так, как никогда прежде не смели об них отзываться. Разговор продолжался почти 1 1/2 часа и почти исключительно с его стороны. Я не сказал ничего, кроме указаний на actes d'omission [137] и приглашение хладнокровно взвесить, к чему ведет и может привести настоящее положение дел. Я вынужден не обнаруживать, что у нас в настоящее время нет ни установившегося плана действия, ни даже установившегося взгляда.
133
кто говорит о своей отставке (фр.)
134
соделанного действия(фр.)
135
актов бездействия (фр.)
136
претензии страны (фр.)
137
актов бездействия (фр.)
22 сентября. Да благословит Бог новый год моей жизни. Утром у вел. князя в заседании Gouv provisoire [138] . Слушалось дело Перцова, виновного в собирании разного рода возмутительных стихов и статей и в сочинении таковых, впрочем, без дальнейшего, по мнению гр. Шувалова, оглашения. Кроме того, была речь о делах Университета. Там совершенная анархия. Студенты собирают сходку, составляют проекты адресов, на стене приклеено было к ним революционное воззвание. Главные ораторы Утин, Френкель, Никольский. У них организованные комитеты и субкомитеты. Они готовятся в случае арестования некоторых объявить себя «en permanences» [139] и сопротивляться массой. Гр. Путятин ничего не знал сегодня о происходившем вчера.
138
Временное правительство (фр.)
139
в перманентности (фр.)
Вечером отправил к государю мои две записки: о настоящем положении дел в империи и о духовной части {29} .
У меня был soiree d'intimes [140] . В виде иллюминации пожар на типографском дворе. Сгорел сарай с сеном.
23 сентября. Утром в Министерстве. С 12-ти до 5-ти принимал разных посетителей. Между прочим, были 1/2 дюжины генералов, гр. Рибопьер и Тимашев, который, конечно, все видит en noir [141] . Он говорит относительно возможности вновь поступить на действительную службу довольно метко: les choses ne sont pas encore en assez bon etat pour rentrer par gout, ni en assez mauvais pour rentrer par devoir [142] .
29
Все такие записки писаны мною набело, своеручно, и урывками среди другого дела. Иначе работать я не имел досуга. Моя жизнь была такого свойства, что мне нередко случалось писать две записки пли два письма разом, переходя от одного к другому по мере того как одна страница была дописана и вместо засыпки песком ей надлежало дать отсохнуть, и в то же время объясняться с правителем канцелярии и давать указания по какому-нибудь спешному делу. Эта вечная гонка, этот постоянный недосуг и неизбежное совпадение разнопредметных занятий были до крайности утомительны. Я занемог началом нервической горячки в ночь с 25 на 26 сентября, по всей вероятности, не от одной простуды, но и от усилия, которого потребовало составление при вышеупомянутых условиях отправленных мною к государю записок. Содержание первой из них было вторым шагом на том пути, на который я вступил в записке от 15 сентября. (Карлсбад, 17/29 июня 1868). См. т. I, лл. 72 об. – 73.
140
интимный вечер (фр.)
141
в чёрном (фр.)
142
дела не в столь хорошем состоянии, чтобы он вернулся по желанию, ни в столь плохом, чтобы он вернуться по долгу (фр.)
Вечером дома. Был Тышкевич. Написал Шувалову, что если до послезавтра Министерство народного просвещения не примет мер по делам Университета, я вынужден буду просить о том вел. князя.
24 сентября. Утром у обедни. Потом в городе. Заезжал к английскому послу и к Муравьеву. Последний уже ставит паруса по ветру и готовится быть членом конституционного министерства. Он говорит, что по возвращении государя надлежит решить дело и предложить его величеству прежде всего распустить своих министров и затем составить новый «cabinet». Он уже идет далее и находит, что дворянство, как каста, долго существовать не может и что следует образовать аристократию на началах поземельной собственности.
Вечером дома.
25 сентября. В Университете беспорядки увеличиваются. Сегодня толпа в несколько сот человек студентов, с сотнею студентов Медико-хирургической академии и несколько офицеров (!?), найдя университетские аудитории закрытыми, отправилась через Невский проспект в Колокольный переулок, где живет новый попечитель, ген. Филипсон, шумела, кричала, осыпала бранью гр. Шувалова и обер-полициймейстера, весьма нецеремонно обошлась с вышедшим к ней попечителем и вместе с ним возвратилась в Университет, где на дворе произносились речи и явно организовалось университетское восстание. Собрали два взвода жандармов, послали за пехотой, наконец, ген.-губернатор убедил толпу разойтись. Таким образом, и в Петербурге состоялась первая уличная манифестация. Выходя из Государственного совета (который сегодня возобновил свои заседания), Краббе сказал мне: «Через Рубикон перешли» {30} .
30
Эта заметка по происшествиям 25 числа неполна. Я не успел дописать то, что записать следовало, занемог в ночь и, возобновив свои дневные заметки только 5 октября, не пополнил пробела. Следовало досказать, что в Колокольном переулке почти произошло, сколько помню, столкновение между войском и студентами. Гр. Шувалов в порыве горячности остановил проходивший вблизи взвод стрелков и повел его в переулок, где он был остановлен и где вид войска в строю еще более экзальтировал студентов. После Государственного совета мы собрались у вел. князя, куда приехал и гр. Шувалов с известием о происходившем в Колокольном переулке. Ген. – губернатор был в Университете, а кн. Горчаков и, помнится, гр. Панин были приглашены вел. князем участвовать в нашем совещании. Я помню, как мимо окон по тротуару Дворцовой набережной проходили во время нашего заседания то по нескольку человек вместе, то поодиночке студенты Медико-хирургической академии, опешившие в Университет, а иногда между ними и университетские студенты или такие лица, в которых можно было предполагать по наружному виду университетских вольных слушателей. Большая часть этой молодежи отличалась длинными волосами и беспорядочной одеждой. Некоторые были вооружены толстыми палками. Я предложил немедленное закрытие Университета с тем, чтобы на сие было испрошено, если будет признано нужным, высочайшее разрешение по телеграфу. Я указывал при этом на опасные последствия примера безнаказанности уличных беспорядков. Вел. князь, видимо, сочувствовал моей мысли, но она встретила сопротивление си стороны некоторых членов нашей импровизированной коллегии, в особенности, к сожалению, со стороны гр. Панина и кн. Горчакова, у которых сыновья были в последнем курсе. Мы разошлись, ничего не решив. (Карлсбад, 17/29 июня 1868). См. т. I, л. 74.
5 октября. Пробел с 25-го сентября не имею времени пополнить. Я был болен и теперь еще не совсем оправился. С 1-го числа в городе. Университетское дело еще не кончилось. Путятин ниже всякой критики. Наш Gouvernement provisoire, по распоряжению вел. князя, усиленный ген. Муравьевым, Чевкиным. кн. Горчаковым, гон-губернатором и командиром гвардейского корпуса ген. Плаутиным, также не отличается ясностью взгляда и решительностью действий.
Получил сегодня из Ливадии мою записку по крестьянскому делу. Она, по-видимому, произвела надлежащее впечатление. Из отметок государя видно, что он доволен. Кн. Долгоруков пишет, que le memoir с a ete tres goute [143] .
143
Мемуары были очень по вкусу (фр.)