— Ударно строят коммунизм, — ответил я, опускаясь в кресло. — А как тут вы, в логове империализма?

— Тяжело, но что делать, — развел пухлыми руками дипломат. — Ведь кому-то надо.

Насколько «тяжело», я немного знал, поскольку в первой жизни, по роду деятельности приходилось с ними общаться. В вопросах дачи международных поручений по уголовным делам, экстрадиции преступников из-за «бугра», разбазаривания госсобственности, а также некоторым другим моментам.

Теперь же, перед отъездом из Москвы, я получил инструктаж на предмет того, что эта братия в последнее время стала активно обогащаться. На что следовало обратить внимание. Впоследствии, когда Союз рухнул, ряд таких «тружеников» остались на Западе, а другие всплыли в новой России весьма обеспеченными людьми: банкирами и депутатами.

Чуть позже в кабинете появился «смотрящий» которого я должен был сменить, представившийся майором Дуваловым, и мы проследовали в его кабинет. Для приемо-сдачи секретных документов и «штыков», то бишь агентов.

Данное мероприятие в спецслужбах весьма ответственное и заключается в том, что сдающий желает провернуть все как можно скорее и охмурить коллегу, дабы не подчищать «хвосты», которые всегда имеются, после чего отбыть к новому месту службы, а принимающий всячески тому противится. Это в том случае, если они равны по опыту и в звании.

У нас же этот баланс был явно не в мою пользу.

— Значит так, — шлепнул на стол кипу извлеченных из сейфа «секретов» Дувалов. Тут литерное и агентурные дела, сообщения по ним, а также отчеты о проделанной работе и суммах выплат по ней. В них все в тип-топ. Можешь не сомневаться.

— Ну да, тип-топ, — пробурчал я, просмотрев несколько для порядка. А где фотографии агентов, способы связи с ними и полученные сообщения? Да и расписок в получении валюты не наблюдается тоже.

— Послушай, старлей, — наклонился ко мне майор. — Тут тебе не Союз, а передний край. С бумагами возиться недосуг. Кстати, ты знаешь притчу о трех конвертах?

Притчу я знал, — но ответил «нет». Чекист должен скрывать свои мысли.

— Ну, тогда вникай, — уселся напротив Дувалов.

— Прибывает, значит такой как ты, к новому месту службы. И принимает дела у старого опера. А в них конь не валялся. Как так? — спрашивает. — Вы мне должны передать все в полном ажуре, а после ввести в курс от и до. Как следует по инструкциям.

Посмотрел ветеран на молодого, вздохнул, а потом вытащил из сейфа три запечатанных конверта, вручает сменщику. — Здесь все, что требуется. Первый вскроешь, когда я уеду. Там будет все, касательно дела. Второй — если станет трудно, но не торопись. У нас легко не бывает. Ну а третий конверт распечатаешь, когда станет невмоготу. Понятно?

— Понятно, — отвечает молодой. После чего старый уезжает.

На следующий день сменщик распечатывает конверт и достает оттуда бумагу. «Вали все на меня, сынок» значится там. «С комсомольским приветом!».

Молодого начинают драть, он валит все на предшественника, мол тот запорол всю работу.

Время идет, молодой пашет — ничего не меняется. Разве что дерут еще больше.

Тогда вскрывается второй конверт. В нем значится «Обещай все осознать, и исправиться». Это тоже принимается к исполнению. Служба катится дальше. Теперь уже майора, начальство все равно жучит и гнобит, подходит «край», и он читает последнее послание.

«Готовь три конверта» написано там.

Вот такая притча, старлей, — закончил Дувалов, поле чего мы дружно рассмеялись, а потом я сказал.

— Все понял, товарищ майор. — Давайте акт. И учиил подпись.

Довольный, что все закончилось миром, Дувалов пригласил меня отобедать в недорогой ресторан. Расположенный в старой части города. Туда мы добрались на его служебном «Рено», который припарковали на стоянке.

Из ресторана открывался отличный вид на голубой залив с замком Иф, описанным Дюма в «Графе-Монтекристо», на овеваемой легким бризом террасе было комфортно и немноголюдно.

Майор заказал мидии, сваренные в луковом бульоне, жареную макрель под соусом, провансальский сыр и бутылку «Пастиса».

— Сорок пять градусов, — сказал, разливая в рюмки пахнущую анисом жидкость.

— Ну, за Партию и правительство! — провозгласил тост, и мы дружно подняли рюмки.

Когда выхлебали бульон с морепродуктами, я учинил ответный — за здоровье майора, вслед за чем перешли на «ты». Отбросив субординацию.

Дувалова звали Анатолий, и он рассказал мне много интересного. Из того, что имеет отношение к оперативной обстановке. Оказалось, что помимо консульства, в качестве «довеска» мне предстояло обслуживать еще и наше торгпредство, а также бывать на разного рода деловых встречах и приемах.

— Там не вздумай бухать, — многозначительно сказал Толя. — Французская контрразведка любит подставлять на них своих баб. Трахнешь такую и попался на крючок. Со всеми вытекающими. Усек?

— Ага, — сказал я, поежившись. — Не буду. А как наш контингент? В смысле в консульстве и торгпредстве?

— Скажу тебе честно, говно, — наклонился ко мне майор. — Половина блатных и никакой любви к Родине.

— Иди ты! — выпучил я глаза. — А где же патриоты?

— Патриоты только в «органах», как мы с тобой — оглянулся он по сторонам. — Остальным верить нельзя. Как говорил папаша Мюллер.