Именно сейчас мне не хватало какого-то человека рядом. Того, которого я еще не нашел, и не знаю, найду ли вовсе. В такие моменты приходит понимания всего твоего одиночества. Я люблю одиночество, но не хочу быть одиноким. А это разные вещи. У меня есть люди, которым я нужен, и много всего такого, но в душе я одинок. Мне даже некому сказать, что я думаю. Найти человека, с которым ты готов делиться всем, очень трудно. У меня такого не было никогда. Будь то девушка или друг, я такого не имел, сколько бы различных хороших людей не окружало меня. И в этом плане я тоже понимаю Олдена. Но и у него, и у меня есть возможность всё исправить. Надо будет ему об этом сказать, а-то живет мужик в неведении.

Иногда я хочу исчезнуть. Слиться с волнами, с течением. Слиться с моментом и остаться в нем. Не хочу ничего чувствовать. Хочу забыться, провалиться в дальний угол моего подсознания и остаться там. Исчезнуть – это то, что идет после того, как ты не достиг движения. Если нет движения, то самый лучший выход – исчезнуть. Все мы понимаем, что жизнь без движения – это пустое существование. Когда я смотрюсь в зеркало, то вижу отражения не себя, а ничтожности. Просто каждый человек в какой-то момент сдается. Я сдался давно, сидя в углу комнаты и прячась, когда родители ссорились и расходились. Тогда я сдался в первый раз. Второй раз произошел, когда сдалась мать. Третий, когда она меня предала. Четвертый, когда от меня отвернулся мой друг. Каждый раз я сдавался, но продолжал двигаться, хотел что-то исправить, горел какими-то желаниями, и перегорел. Сейчас я осознал, что больше не пытаюсь. Не пытаюсь двигаться и жить. Я просто существую, как если бы получил травму, после которой ничего не помнил, не мог сам за собой ухаживать и так далее. Я просто чувствую себя никчемным человеком, который только лишь платит налоги, и забирает свои заработанные деньги. И так всю жизнь. И чем старше мы становимся, тем больше и правильнее работает эта схема. У кого-то еще есть свои семейные обязанности, а кто-то действительно живет. Я завидую таким людям, конечно, доброй завистью.

Я еле-как поднялся, обтряхнул себя от песка, и побрел, проваливаясь, к дому Олдена. Вообще-то, я не знал отсюда дороги, но это меня не остановило, я стал ориентироваться по домам, находящимся где-то далеко в городе. Я прикинул, как шел от дома, до клуба и пошел в ту сторону по берегу, так я в любом случае должен прийти в нужное место. Мне нравилось вот так вот идти вдоль воды, это как-то поднимало дух и настроение. Сколько бы боли мне не причинили, вода готова впитать в себя всё. Но когда мне хорошо, я тоже люблю за ней наблюдать. Это какое-то волшебство. Особенно хорошо, когда ты возле воды разжигаешь костер, и смотришь на две эти вечности. Это завораживает, ты чувствуешь себя сильнее. Ощущаешь, что способен на все. Как жаль, что мне это неизвестно. Надо когда-нибудь выбраться так с Олденом и Лотти. Да хоть прям сегодня вечером!

А вот я и увидел знакомую яхту и еще дальше дом. Наверное, Олден еще спит, ну да ладно, если я объясню ему всю ситуацию, он поймет меня. Хотя я бы, наверное, на его месте не понял парня, который спит на берегу и один встречает рассвет утром. Я и сейчас себя не понимаю, если быть предельно честным. Я аккуратно открыл дверь, но расслабился, когда увидел, что Олден уже пьет чай.

– О, друг мой, ты чего это в таком виде?

– Я решил немного насладиться видом на берегу вчера вечером и уснул. – Олден посмеялся, я знал, что он не скажет мне ничего плохого.

– Ты же не хочешь прямо сейчас идти работать? Еще ведь совсем утро и сегодня выходной, мы можем сделать это вечером.

– Конечно, можем. Просто, я тут подумал, что вечером мы могли бы пожарить шашлыки на костре возле воды. Как-то сегодняшним утром этот образ застрял в моей голове. Извини, наверное, это какая-то чушь.

– Нет, нет, что ты, - он перебил меня, - мне тоже нравится отдых такого плана. Нужно только позвонить Лот и пробрести шашлычное мясо, и мы все сделаем так, как хотим. Разве это не прекрасно?

– Спасибо, Олден. За всё спасибо. – Он промолчал, вышел из комнаты, а потом пришел с еще одной кружкой чая для меня.

На яхте мы тоже особо не говорили. Весь день мы провели там, а ближе к вечеру позвали Лот к нам. Съездили купить мясо, развели костер и наслаждались весь оставшийся вечер. Это как заново обрести семью, причем для каждого из нас. В какой-то момент я захотел там остаться один. Мне хотелось подумать, погрустить, а не веселиться и шутить с ними. Но один раз можно и сделать вид счастливого человека. В принципе, моя жизнь улучшается в каких-то определенных моментах. Лотти тоже начала расцветать, ее настроение приходило в норму, я был рад, что не сгубил ее жизнь окончательно, потащив ее сюда. Я ждал, пока все восстановится. И буду ждать до того, пока вся моя жизнь и жизнь сестры не придет в норму. То есть, вы понимаете, что до самой смерти ожидание будет тянуться за мной, как шлейф на платье невесты. Я обречен на вечную муку. Почему я даже в этот прекрасный момент, о котором мечтал всю жизнь, не могу радоваться? Почему я могу радоваться за кого-то, а за себя нет? Я чувствую себя ничтожеством каждую секунду, будто это и есть призвание всей моей жизни.

В итоге Лотти ушла домой, Олден поехал по делам, а я сидел там еще часа 2, было поздно, а с утра моя смена. Поэтому пора было идти домой. Когда я туда зашел, Лотти не было. Ну, еще бы. Я лег спать. Даже для меня было странно постоянно иметь такое состояние.

Утром я уже собрался на работу, но внезапно позвонила Адди, мы с ней уже давно не говорили, у нее там новые друзья, у меня тут старые проблемы, мы сильно отличались. Я, конечно, сразу взял трубку, а она рыдала навзрыд. Я долго не понимал, что она говорит, а когда понял, то подумал, что лучше бы и не понимал. Суть была в том, что она просто кричала, она даже не могла нормально говорить.

– Родди, они изнасиловали меня. Ты можешь приехать? Мне так плохо.

– Какого черта ты вообще связалась с такими придурками? Я не поеду туда, и ты прекрасно это знаешь. А ты сейчас берешь деньги и едешь ко мне. Заметь, я не сказал, что на совсем, так что не переживай, вернешься ты к своим родителям и не получишь наказания, они ведь, я уверен, в командировках.

– Хорошо.

– Позвони, как купишь билет. – Спасибо Олдену, я сбросил. Теперь я думал, как с ней быть. Мне было обидно, что она вспомнила обо мне, только когда у нее появились проблемы, и ей не к кому было пойти. Мной будто пользовались. Но я быстро засунул эти мысли туда, откуда они возникли. Об этом мы с ней поговорим позже. А где до сих пор Лотти? Боже, эти девочки сводят меня с ума, причем, не в самом хорошем смысле этого выражения. Ладно, пора на работу.