Но сильнее всего она молилась о том, чтобы Господь позволил ей найти способ поведать мужу, как она боролась за выживание, — лихорадочно и настойчиво. Не ради себя одной, нет.

Ради их сына.

Брэм покинул Маргариту весьма неожиданно. Пробормотав что-то о множестве скучных, но неотложных дел, он помог ей наскоро привести в порядок одежду, затем одарил ее еще одним быстрым взглядом, словно собирался ей что-то сказать, и стал спускаться с холма. Вскоре фигура его исчезла в сгустившихся сумерках.

«Я могла бы пойти за ним», — подумала она. Да, она могла бы последовать за Брэмом, чтобы убедиться в правдивости его слов, но у нее не было сил. После их долгого спора с Брэмом Маргарита чувствовала себя как выжатый лимон. Сколько всего случилось за последние дни! Сколько всего произошло за последние годы…

«Что ты собираешься делать?» — прозвучал голос в глубине ее души. Она приехала сюда, исполненная ненависти к Брэму, готовая препираться с ним, превращать его жизнь в кошмар, пока он не сдастся и не позволит ей уехать. Но произошедшее только что сбило ее с толку. Больше ей не хотелось отравлять Брэму существование и настаивать на своем отъезде, — не потому, что за время пребывания в Солитьюде ее взгляды на жизнь переменились. Нет. Она просто не могла — и не хотела — этого делать. Мало-помалу Маргарита начинала осознавать, что Брэм и без того достаточно наказан — не столько ее уходом от него, сколько всем тем, что произошло после.

Эти шрамы. Они стояли перед ее мысленным взором: уже зарубцевавшиеся и лишь наполовину зажившие полосы, испещрявшие спину Брэма вдоль и поперек. Но, должно быть, эти внешние знаки многочисленных сражений, в которых участвовал Брэм, были ничтожны по сравнению с душевными ранами.

Что же произошло с Брэмом?

Он пытался объяснить ей, но его объяснений оказалось недостаточно. А Маргарите хотелось знать все до мелочей, хотелось выяснить происхождение каждого рубца на его коже, хотелось понять, что заставило Брэма утратить веру в человечество и возненавидеть все и вся… Наконец, ей хотелось знать, почему он сражался на стороне своих бывших врагов.

Брэм был одним из самых несокрушимых борцов за дело Содружества. В те времена Маргарита была потрясена тем, как упорно он сражался за Бога, за справедливость, за грядущее освобождение рабов. Будучи воспитана во Франции, она имела смутное представление о внутриамериканских политических разногласиях — да и не особенно стремилась его улучшить. Тем не менее ее потряс тот пыл, с которым Брэм говорил об этом, хотя такая страсть могла испугать кого угодно.

Почему же он избрал другой путь? Неужели из-за денег, как предположил Кейси?.. Эта мысль показалась ей абсурдной. Но Маргарита не могла поверить тому, что веру Брэма в идеалы юности усугубили ее собственные недостатки. Должно быть, произошло что-то поистине ужасное, если он решился встать под знамена Юга. Но что? Что?

Маргарита ломала голову, пытаясь отыскать происходящему логическое объяснение, но никак не могла понять: что послужило причиной столь радикальной перемены в человеке, которого она когда-то знала, когда-то любила?..

Ну а теперь? Любит ли она его?

Окончательно отчаявшись найти ответ на все эти вопросы, она встала, стряхивая с юбки приставшие к ней листья. Больше ей не хотелось думать обо всем этом. Эти вещи — не ее забота. Тот срок, который она должна была провести рядом с мужем, истек. Она снова покинет Брэма. Она обязана это сделать.

Но, быть может, он как раз и хотел попросить ее об отъезде?

— С вами все в порядке, миссис Сент-Чарльз?

Маргарита вздрогнула от неожиданности, услышав эти слова. Она обернулась и увидела, что в нескольких ярдах от нее, небрежно опершись на ствол старого дуба, стоит Кейси.

Маргарита почувствовала прилив жаркого смущения, представив, сколько времени он находится здесь, наблюдая за происходящим.

Не дождавшись ее ответа, Кейси выпрямился и шагнул к ней. Ее щеки зарделись еще ярче: даже если он находился здесь всего минуту-две, не больше, смятая трава представляла собой достаточно красноречивое зрелище. Хотя и было темно, однако не настолько, чтобы этого нельзя было разглядеть.

— Я прекрасно себя чувствую, мистер Кейси, — поспешила она уверить его, надеясь, что Кейси благовоспитанно удалится после этих слов. Но он, очевидно, и не думал уходить и недвусмысленно ворошил измятую траву носком ботинка.

Когда он снова посмотрел на Маргариту, глаза его холодно сверкали.

— Ваши картины не слишком-то правдивы, вы это знаете?

Маргарита не отвечала ему. С первого раза она решила, что ей совсем не нравится этот человек, и теперь уверилась в этом окончательно. А чего стоили все его нападки на Брэма и обвинения того в корыстолюбии! Конечно, он мог быть приятелем Брэма, однако Маргарита не доверяла ему ни на йоту.

— Скажите, мистер Кейси, — произнесла она, решив, что пришло наконец время высказать ему все, что она о нем думает, — вы помните свою фразу о том, что единственная причина, по которой повстанцы продолжают воевать, — это деньги? Означает ли это, что и вы поступаете точно так же? Во всяком случае мне кажется, вы утратили расположение моего мужа.

Ее слова попали в самую точку: губы Кейси мгновенно сжались в одну тонкую линию.

— Ради всего святого, скажите мне, откуда поступает ваша так называемая заслуженная прибыль?..