– По прежнему есть ограничения по моему перемещению в доме?
– спросила Андромеда.

– Для вас да, не для господина.
– После пятисекундной заминки она добавила.
– И не для вас, когда вы с ним.

– Спасибо.

– Не за что, это только моя работа. Все ваши вещи уже здесь.

Поклонившись, она вышла из комнаты. Андромеда посмотрела на свои руки и только сейчас поняла, что продолжает держать альбом.

И что ей теперь делать? Ей показалось, что старейшина специально приставила к ней именно Бронта, чтобы лишить ее возможности общения. Андромеда не имела права общаться практически ни с кем в стенах этого дома, кроме Фелиции и, конечно же, Офелии.

Пока она, как статуя, замерла в центре комнаты, Бронт подошел к одной из кроватей, на полу у которой лежал небольшой походный рюкзак, и принялся распаковывать вещи. Никто не запрещал Андромеде хотя бы молча наблюдать за ним. Внутри оказалось несколько смен одежды, тетрадь в потертом кожаном переплете и кобура с пистолетом, как у тех мужчин, что забрали Андромеду вместе с Фелицией, в тот день, когда ее жизнь бесповоротно разрушилась. Последним на покрывало лег десятидюймовый планшетный компьютер. Его вещи полностью не заняли бы и четвертой части шкафа, но Бронт аккуратно разложил все по полочкам, отдельно брюки, отдельно рубашки и белье, еще одна полка для рюкзака.

Закончив, он через плечо оглянулся на Андромеду, все еще с интересом наблюдавшую за ним, и чуть изогнул бровь, будто спрашивая, что именно она от него ожидает. Та смогла только нервно пожать плечами.

Вздохнув, парень подошел к девочке и протянул руку за альбомом.

Ты всегда можешь обратиться ко мне, если тебе что-нибудь нужно

.
– Быстро написал он.
–

Я заранее прошу прощения, если мое присутствие нервирует тебя.

Его лицо не выражало никаких эмоций, и она не могла сказать наверняка, действительно ли он сожалеет, или это не больше, чем слова вежливости. Но все же она хмыкнула. Бронт не мог слышать, но он видел, как изменилось выражение ее лица.

На самом деле я даже рада. Ощущать, что рядом есть кто-то живой после месяцев

одиночества

в этой тюрьме. И я тоже должна попросить прощения: ученица из меня не очень.

Бронт покачал головой.

Я, скорее

,

твой стражник, чем учитель.

Стражник, не телохранитель, не защитник. Он прав: она все еще в тюрьме и вряд ли когда-нибудь из нее выйдет.

На этом их "разговор" был окончен. Бронт вернулся к своей части комнаты и, взяв в руки планшет, вытянулся на кровати. Андромеда подошла к своей кровати, села, подобрав под себя ноги, и открыла книгу, которую читала до того, как в ее комнате появилась женщина с пирсингом.

Как она не старалась, ее мысли были далеки от книги. С тем же успехом она могла просто сидеть и смотреть на потолок. Она нет-нет да поднимала голову и смотрела в противоположный конец комнаты. За весь вечер Бронт ни разу даже не взглянул в ее сторону. Он вел себя так, словно все это было ему до боли знакомо: комната, стены, трещины на потолке, девочка, которой уготовано стать сосудом для ангела.

Лучше бы ей привели пса, его она, по крайней мере, могла бы погладить, а еще поговорить в случае острого одиночества.

Затем она поймала себя на мысли, что крутит в руках альбом на той странице, где писала свое имя. От нечего делать, девочка написала его снова, крупными буквами и раздельно, и начала перебирать в голове. Ей не нравилось, когда ее называли Андромедой, да и Анной тоже, слишком много воспоминаний, как хороших, так и ужасных, было связано с этим именем. Но как тогда изменить его?

Ром?

Мед?

Она снова и снова разрезала собственное имя на части и снова складывала его, но ни один из вариантов не казался ей удачным. Тогда она прочитала его наоборот. Адемордна. Что еще за аброкадабра?

Но затем ей в глаза бросилось одно слово.

Демо.

Предварительная, урезанная версия.

Разве это не то, чем она была на самом деле? Глиняная форма, из которой предстоит вылепить подходящий сосуд, который лишь после этого можно будет наполнить.

Это имя подходило ей.

Демо-версия - то, чем она стала в этих стенах.

//////

Она снова спускалась по лестнице в своем старом доме, неся на спине рюкзак и держа за руку маму. Нет, не маму, Фелицию. Девочка задергалась, протянула руку, стараясь ухватиться за что-то, только бы не идти вниз, но женщина до боли сжала ее руку и потащила за собой.