Бракин шёл по переулку, по обыкновению высоко подняв голову и рассматривая даль. Возле одного из домов стояла белая "Волга" с "белодомовскими" номерами. Бракин отметил этот факт, как отмечал и откладывал в памяти все мелочи и случайности, замеченные им в последнее время.

Проходя мимо "Волги", в которой дремал скучающий шофер, Бракин взглянул на дом. За забором было видно новенькое, недавно вставленное окно. А в окне — двое мужчин. Одного из них Бракин знал, потому, что часто видел по телевизору. Другого тоже знал, — но откуда, понял не сразу.

Он неторопливо прошёл мимо, свернул в Корейский переулок, потом на Чепалова… И лишь когда его мансарда замаячила вдали над опушённой инеем черемухой, Бракин вспомнил.

Белое лицо в очках. Лицо старого человека, с глубокими бороздами на щеках. Очки всегда отражают какой-нибудь свет — фонарный, лунный, солнечный. Поэтому глаз не видно.

Бракин встречал этого старика на улице, в местных магазинчиках. Значит, это к нему сегодня пожаловал в гости сам мэр города.

Войдя во двор, Бракин привычно двинулся к поленнице и остановился: часть дров исчезла. Присмотревшись, Бракин понял: исчезли только берёзовые дрова. Под навесом теперь остались одни сосновые.

Бракин вздохнул. Это Ежиха, видать, постаралась. И не поленилась же — все берёзовые перетаскала в дом, на веранду. Да, Бракин, как правило, брал из поленницы только берёзу — она и разгоралась лучше, и тепла давала куда больше. Но делал это Бракин не по злому умыслу, а машинально, уяснив для себя однажды, что берёза для печки лучше.

Бракин покачал головой. Видно, его тут и впрямь считают чужаком. А может быть, и кем-то похуже… Он вспомнил, как однажды случайно подслушал разговор Ежихи с соседкой. Ежиха тогда искоса глянула на проходившего мимо Бракина и вдруг тихо брякнула: "Вот он, нелюдь идёт…".

Бракин усмехнулся. Кем же конкретно его здесь считают? Оборотнем, что ли? Ну, что ж тут сказать… Не без оснований.

Хотя, по идее, Ежиха могла бы сначала сказать: мол, берёзовые нам самим не помешают, дед-то все лежит, болеет, а мне одной трудно три раза в сутки печь топить. А если, мол, только берёзовыми дровами, — так можно всего два раза, — утром и вечером. Дед, как заболел, мерзливым стал, — требует, чтоб в доме всегда тепло было…

Но нет, Ежиха просто молча перетаскала дрова.

Запомним и это.

Бракин набрал охапку сосновых поленьев, пошёл к своей двери. Краем глаза заметил, как в хозяйском окне шевельнулась занавеска: Бракину даже показалось, что он заметил востроглазое лицо Ежихи.

Поднявшись к себе, он отпихнул ногой радостно бросившуюся к нему Рыжую. Свалил дрова у печки. Разделся, заварил чаю, насыпал Рыжей сухого корма, растопил печь. И долго сидел перед закрытой дверцей, глядя в щель на пляску весёлых огненных человечков.

Темнело. Рыжая подошла, потерлась о ногу Бракина.

Бракин не отозвался.

Стало совсем темно. Но Бракин по-прежнему сидел возле печки на табуретке.

А когда в окне показался объеденный с одной стороны бледный лунный диск, Бракин встал, оделся, свистнул Рыжей: пойдем, мол, — и открыл дверь.

Рыжая, истосковавшаяся по воле, с визгом и лаем понеслась вниз по лестнице. Внизу обернулась, дожидаясь хозяина.

— Пошли, — сказал Бракин, выходя в калитку на улицу.

Он неторопливо побрёл по горбатому переулку. В руке он держал пакет — словно собрался в магазин. Рыжая весело неслась рядом, то отставая, чтобы пометить столб или дерево, то уносясь вперёд, затевая с цепными псами короткую собачью перебранку.

Когда они оказались возле дома очкастого старика, Бракин приостановился. Неподалёку горел фонарь, и задерживаться здесь надолго было ни к чему.

— Вот этот дом, — сказал Бракин вполголоса.

Рыжая насторожилась, высоко подняла одно ухо.

— Здесь живёт тот, кто нам нужен.

Рыжая в недоумении оглядела забор.

— Да, здесь, — кивнул Бракин.

Присел на корточки, взял морду Рыжей в руки, — она аж взвизгнула от счастья, — и тихо сказал:

— Сторожи здесь. Дождись, когда хозяин вернётся. И потом последи, сколько можешь. Устанешь, замёрзнешь, — беги домой. Я буду тебя ждать.

Он поднялся, заметив впереди, в начале переулка, фигуру прохожего.

— Да смотри, не очень тут "светись", — быстро предупредил Бракин. — От старика всего можно ждать. Чуть что — прячься, огородами уходи!

Он хмыкнул. И пошёл быстро, не оглядываясь.

Рыжая сидела несколько секунд в прежней позе: недоуменно подняв одно ухо. Потом встряхнулась, помчалась вперёд, — и с лаем налетела на прохожего.

— Да отстань ты! — огрызнулся прохожий.

Рыжая полаяла ещё для порядка, и побежала дальше, стараясь не слишком удаляться от дома таинственного старика.