Уже в следующую секунду он крепко зажал мои бедра руками и резким толчком вошёл в меня — совсем не на всю длину. От острой боли я замер: у меня перехватило дыхание. Валерка глухо застонал и, не останавливаясь, слегка раскачиваясь, проникал всё глубже, пока наконец я не почувствовал, как его живот коснулся моих ягодиц. Было больно. Чертовски больно. Но эта боль была ничто по сравнению с тем невероятным чувством, с каким Валерка сжимал мои бедра и, навалившись на меня, тяжело выдыхал горячий воздух, который так приятно щекотал мою спину.

— Очень… больно?

Я тут же интенсивно замотал головой.

— Прости, — выдохнул Валерка. — Потерпи, мой хороший. Сейчас привыкнешь.

Чёрт возьми! Ну как можно сочетать в голосе столько нежности и столько настойчивости сразу?! Недолго думая, я сам начал шевелить задницей — медленно, аккуратно сползая с его члена и снова насаживаясь. Валерка же терпеливо наблюдал за происходящим, едва слышно постанывая. Можно было подумать, что это даётся ему легко, если бы не сильно впивающиеся в мою кожу пальцы.

Очень скоро я действительно привык к ощущениям и начал более решительно двигаться, а потом и вовсе разошёлся так, что Валерке пришлось сдерживать меня:

— Не так быстро, малыш, — хрипло выдохнул он.

Как меня раздражало, когда он меня называл так! Но то было в другой жизни, без секса. Сейчас меня это заводило. Я застонал, кусая простынь, и перестал двигаться вообще, что далось мне совсем непросто: в паху всё ныло, требуя разрядки. Валерка же, наоборот, взял инициативу на себя и наконец-то позволил себе двигаться, насаживая мою задницу на свой член. Его движения были размашистыми, быстрыми, он входил в меня глубоко, так, что я чувствовал, как его яйца стучатся о мои. Периодически мне казалось, что он вот-вот кончит: его член становился твёрже, начинал пульсировать, но Валерка тут же сбавлял ритм или вообще останавливался, явно растягивая удовольствие. Я же был уже на таком пределе, что с трудом мог дышать.

Неожиданно Валерка, просунув руку мне под живот, обхватил мой член пальцами и крепко сжал. От приятного давления я стал хватать воздух, как рыба, ртом, сильно подался назад, так что Валерка вошел в меня резко и глубоко, и кончил в подушку. Валерка тут же навалился на меня, громко зарычал и, размашисто двигая бедрами, бурно кончил мне в задницу…

Пять минут спустя мои руки наконец-то освободили от тугого жгута футболки… Всё тело ныло, в заднице саднило и пульсировало, а живот покалывало оттого, что кожа натёрлась о подушку. Я же счастливо сопел Валерке в плечо и улыбался.

Эксперимент десятый. Последний. Затяжной

После Валеркиного отъезда я буквально считал дни до возвращения домой. Да-да, как блондинка в розовом. И я уже искренне сомневался в том, что когда-то перееду в Лондон… Месяц тянулся очень долго, но однажды всё-таки пришёл день, когда я возвращался домой. Печалило только одно: Валерка встретить меня не мог — он был в очередной командировке и приехать должен был только через пару дней.

В аэропорту меня встретили мой брат Илья и Катерина, которая, визжа, как новорожденный поросенок, запрыгнула на меня и прилипла пиявкой. Просьбу отпустить меня она категорически отклонила, и потому мне пришлось тащить её на себе до парковки, а Илюхе досталась моя сумка.

— Тебя так долго не было, — надулась Катька, когда мы уселись в машину.

— Вообще-то я, в отличие от некоторых, учился.

— Ой ли?! — рассмеялась Катька. — Я, между прочим, совершенно случайно знаю, что Валерка к тебе ездил.

— Валерка? — заинтересованно спросил Илья.

Катька тут же получила лёгкий подзатыльник — благо она сидела на переднем сидении, и сделать это было легко.

— А ты еще не познакомил его с родителями? — наигранно удивилась Катька.

— Да скажет мне кто-нибудь уже, кто этот загадочный персонаж? — заржал Илья.

— Мой бывший учитель музыки, — отмахнулась Катька.

Уловив момент и возможность, я решил поменять тему:

— Кстати, какого чёрта? Он же программист?

— А его ты не спрашивал? Времени не было на разговоры? — хихикнула Катька, тут же получила ещё один подзатыльник, заржала и наконец-то ответила: — Когда Елена Михайловна, мама его, заболела, он временно перенял всех её учеников — до конца учебного года.

— Понятно…

До дома мы доехали, больше не обсуждая мою личную жизнь. После радостного приветствия родителей и обязательных вопросов типа «Как долетел?», «Как погода в Лондоне?» и возгласов «Как ты похудел!» мне наконец-то дали принять душ и переодеться. Мама готовила ужин, мило беседуя с Катериной — эти двое всегда хорошо понимали друг друга. Я, конечно же, предложил свою помощь, но меня усадили за стол и потребовали не мешать женщинам за работой. Я и не настаивал. Хотя в покое меня не оставили.