Десять шагов.

Рот графа-вампира открылся, фон Карштайн заревел и бросился на жреца. Старик ждал, занеся топор, предчувствуя свирепый удар. Противник налетел на него с разбегу, отбросив назад на четыре шага, но жрец направил топорище в лицо вампира, угодив ему в щеку. Фон Карштайн взвыл от ярости и с головокружительной скоростью нанес человеку три удара подряд. Голова старика трижды содрогнулась. Граф вампиров неистовствовал.

На руки верховного теогониста брызнула кровь из его же разбитого носа. Привкус крови остался и во рту.

— Время умирать, святой человек, — ожесточенно рявкнул фон Карштайн.

Вампир провел двойную атаку, правой рукой замахнувшись мечом и ударив сжатой в кулак левой жреца в лицо. Удар был свиреп, но боли не последовало. Старик как бы окаменел. Он ничего не чувствовал. Жрец только всхрапнул, и топорище обрушилось на локоть вампира, а сам топор взлетел к виску фон Карштайна. Вампир отшатнулся, уклонившись от удара, но жрец выиграл бесценную секунду передышки.

— Для мертвеца ты слишком много болтаешь.

— Тоже можно сказать и о тебе.

Жрец перешел в наступление, бешено вращая топором. Фон Карштайн поднырнул под два удара, но два других попали в него — один пришелся в челюсть, другой — в левое плечо. Вампир провел ладонью по губам, и она стала скользкой от крови. Он ответил молниеносным выпадом, едва не выколовшим жрецу глаз. Из рассеченной левой брови старика хлынул алый поток, глазница стремительно залилась багрянцем. Полмира вокруг него расплылось — он почти потерял зрение.

— Ну и как это — быть смертным? — с издевкой осведомился фон Карштайн, хохотнул и описал мечом широкую дугу, целясь в бедро человека.

— Может, ты мне скажешь? — презрительно бросил жрец, парируя выпад вампира. — Как ты собираешься вернуться на этот раз без своего проклятого кольца?

Безумный гнев полыхнул в мертвых глазах графа. Он пренебрежительно поднял правую руку, демонстрируя старику сверкающий перстень на среднем пальце.

— Твой человек не справился с задачей, жрец.

Жрец вскинул голову навстречу первым мягким хлопьям возобновившегося снега. Жизнь, надежда — конец всему. Манн потерпел неудачу. Они обречены, все они.

Фон Карштайн нанес удар.

Верховный теогонист словно врезался лицом в каменную стену. Жало страха пронзило его насквозь, от желудка до горла, накатила тошнота, от ужаса пересохло во рту, сковало члены. Холодные снежинки целовали кожу, таяли и сбегали каплями по шее, затекая под доспехи.

Мрак сомкнулся вокруг него.

Он был старым человеком, его силы медленно иссякали с каждым нанесенным и полученным ударом, в то время как его враг был бессмертен, а кровь и смерть погубленных им людей вливали в него силы. Жрец всем своим существом понимал, что его смерть неизбежна. Они обменивались ударами, жестокими ударами. Внезапно его охватил приступ кашля. Вампир безжалостно воспользовался своим преимуществом. Его клинок взлетал снова и снова, как бы щекоча жреца, оставляя неглубокие саднящие раны. Два пореза оказались посерьезнее — на левом предплечье и на боку. Оба сильно кровоточили, но все же старик продолжал упрямо сопротивляться фон Карштайну.

Воющий клинок вновь врезался в его левый бок, вминая в плоть звенья кольчуги, и старик вздрогнул от резкой, немыслимой боли. На миг в глазах его почернело, а в сознании осталось лишь страдание. Он пошатнулся, но не упал.

— Давай, вампир. Что же ты? Где же хваленая мощь Влада фон Карштайна? Похитителя душ, короля мертвецов? — Он покачал головой. — Я старик. Я не поднимал оружия тридцать лет. Ты ничто, вампир. Ничто. Тебе конец.

Жестокий бой шел между двумя противниками, смерть вихрем вилась на укреплениях и улицах внизу. Крики ярости и боли мешались с лязгом стали и треском пожаров.

Старик умирал. Силы покидали его тело вместе с горячими красными ручейками.

— Ты дурак, жрец, как и вся твоя порода. Вы говорите о добре, о зле. — Фон Карштайн вновь пошел в наступление. Глаза его горели лютой ненавистью. — Нет ни добра, ни зла. Я переступил черту смерти, жрец. Там ничего нет. Я был там. Я убедился во лжи ваших обещаний. Мое тело умерло давным-давно, очень далеко отсюда, и все же я здесь. Живой. Существуют вещи — силы, жрец, силы, — столь далекие от вашей философии, что твоему разуму их не постигнуть, вещи столь древние, что смерть не касается их. Понимаешь, смерть их не ослабляет. Посмотри на себя, жрец, а потом посмотри на меня. Ты чувствуешь это в себе, не так ли? Ты чувствуешь, как она вползает в тебя через раны, как тянется через разъятую плоть к душе. Смерть. Она в твоих глазах.

Громадный валун врезался в бастион; пол не раскололся, но содрогнулся под ногами, и старые трещины заметно расширились.

Жрец не обратил внимания на грохот. Он даже не опустил глаз. Он смотрел только на вампира.

— Цепляйся на свою полужизнь, мразь. Живи в вечной тьме, только это ты и умеешь. Ты потерпел неудачу. Все закончится здесь. Оглянись вокруг. Альтдорф не покорился. В дыму и пыли люди уже начали исцеляться. Они продолжают жить — на то они и люди.

— Они продолжают умирать, — прорычал фон Карштайн, и воющий клинок глубоко вонзился в правую руку жреца.