Не то, чтобы он был так уж вежлив по отношению к своей девушке на свидании, не отвечая на этот звонок, скорее не хотел провоцировать Елизавету. Та не выносила посторонних разговоров, прерывавших беседу.

К счастью, минут через пять она ушла припудрить носик, и Джек вытащил телефон.

– Ну, чего тебе?

– Джек!
– прошипела в трубку Энца.
– Ты можешь говорить?

Судя по характерным звукам смываемой воды и постоянно хлопающим дверцам, была она в туалете.

– Могу, - сердито отозвался Джек.
– Только недолго, пока Эли отошла.

– Джек, что делать? Донно мне подарок сделал.

– Ты что, ду... маленькая? В смысле "что делать"?

– Ну, понимаешь, он такой... ценный. Это серебряный браслет. Я просто не знаю... что он имеет в виду? Может, если я его взяла, теперь надо что-то делать?

– Что делать? Благодарить, например, - раздраженно сказал Джек, невольно сам переходя на шепот и постоянно поглядывая в сторону коридора, куда удалилась Эли.
– Откуда я знаю.

– Ну ты же мужчина?
– спросила Энца.
– Ты же должен знать, что вы там имеете в виду, когда дарите такие подарки...

Джек запнулся, не зная как ответить: с первым утверждением он поспорить не мог, но логика напарницы сбила его с толку.

– Ой, блин...
– вдруг воскликнула Энца.
– Мамочки...

– Чего там?

– Джек, я срубила нечаянно держатель для бумаги... ну, туалетной...

– Твою ж мать, - рассердился Джек.
– Ты чего, размахивала там чем-то?

– Ну да, браслетом этим, - уныло призналась Энца. И торопясь, добавила, - Но я его поймала, никто не услышал.

– Так, - сказал Джек.
– Целиком срубила или осталась часть?

– Остался уголок на винтике.

– Найди, чем его отвинтить... только не срезай, а то следы останутся, от твоей магии... клади в сумку и делай ноги оттуда. Ну, в смысле, иди к Донно. Еще не хватало штрафы платить. В этой "Ротонде" штрафы даже за поломанные спички берут.

– Джек, а...

– Все, отбой!
– торопливо сказал Джек и отключил телефон, заметив, что рыжеволосая шевелюра мелькнула в зеркале, висящем у поворота к туалету.

Несмотря на мягкость манер и неизменное воспитание, Эли была крайне ревнива, очаровательно смущалась этим своим собственническим порывам, так что Джек одновременно и чувствовал себя польщенным, и постоянно напряженным: любая деталь могла повлиять на трепетные чувства женщины. Джек предусмотрительно скрывал факт своего совместного проживания с напарницей.

Одно то, что они работали вместе, ежедневно вызывало пару-тройку сетований и шутливых поддразниваний рыжеволосой ревнивицы. Пока еще шутливых, как подозревал умудренный опытом Джек.

– Я чувствую себя неизвестно кем, - пожаловалась Энца поздним вечером, вернувшись.

– Чего так?
– спросил Джек, который уже позабыл историю с туалетом.

– Да с этой штукой, я ее развинтила и вынесла, а на выходе оказалось, что у них все вещи заговорены, чтобы вилки-ложки не воровали. Ну, пентакль у выхода засветился.

Энца плюхнулась рядом с Джеком на диван, хотела засунуть руки в карманы, но на вечернем платье карманов не было, и девушка раздраженно нахмурилась, скрестила руки на груди.

Джек оторвался от ноутбука, поджал губы, как бывало делала его сестрица в таких случаях.

– И?..

– Да ничего. Я свое удостоверение показала, а в сумочке сверху пара артефактов лежала. Я сумочку открыла и сказала, что фонит. Что всегда фонит и дает ложный сигнал.

– Молодец, - одобрил Джек.
– И как, поверили?

– Ну, не совсем... сомневались, но Донно поддержал, они не стали с ним спорить.

Энца откинулась на спинку и закрыла глаза.

– Мерзкое ощущение: всех обманула, штуку еще эту притащила, вообще...

Она вздохнула, потом сквозь ресницы посмотрела, что делает Джек: печатает что-то. Уж вряд ли отчет на завтра. Не надо его, наверно, отвлекать разговорами.

Тем более, что страшно хотелось спать. Энца приняла душ, переоделась в пижаму (дома всегда спала в безразмерных футболках, но теперь специально купила закрытые пижамы на пару размеров больше и страдала от жары каждую ночь). Браслет сняла и аккуратно сложила в подарочную коробочку. Выключила свет, cпихнула Джека с дивана и легла.