– Да, кстати, знаешь...
– сказал Джек.
– Если будут про Донно чего болтать... ну, там у вас на занятиях. Ты не слушай.

– Я и не слушаю, - отозвалась Энца.

Хотя, конечно, это было тяжело - несколько раз и подходили, спрашивали, каково это. Не боится ли она. Как можно бояться Донно - не в том смысле, как его опасалась Энца, - а по-настоящему, ожидая от него жестокой выходки или чего-то страшного, ей было непонятно. "Он же убийца, а его папаша...", - однажды простодушно выдал один из мастеров боя, когда они с тренировки шли. Донно с коллегами повстречались по дороге, и Энца помахала ему рукой.

Простой обмен любезностями вызвал среди тренирующихся бурный разговор о том, что некоторых стоило бы на всякий случай изолировать. Про "папашу" не дал договорить Саган, ввинтился между Энцей и болтуном, и процедил сквозь зубы, что мужики, которые сплетничают - хуже баб. Парень обиделся. Саган тогда тоже сказал: "Не слушай".

Спрашивать Донно об этом Энца постеснялась. Решила, что тот сам расскажет - если решит, что это нужно.

Тем временем небо над ними наконец начало темнеть, потихоньку наливаясь густой сумеречной краской.

– Скоро начнется, - заметил Джек.

– А вдруг они мимо пройдут?
– обеспокоилась Энца.
– Мы же в яме, они могут и не заглянуть. А пирамидка уже разряжена.

Джек пожал плечами.

– На голоса придут, надо просто продолжать разговаривать. Ты пока свечи зажги.

– А ты обещал почитать, - напомнила Энца, забрав у него зажигалку.

У них с собой была пара заговоренных свечей, на случай если в сильном магическом поле фонарь разрядится. Эти свечи не гасли даже на самом сильном ветру, а еще в их свете можно было разглядеть то, что простым глазом не видно.

Энце, впрочем, это никогда не удавалось.

Нагретая за день земля дышала теплом, наверху в травах громко пели сверчки, и в отдалении стала слышна переливчатая звонкая песня позднего соловья. Хороший знак, подумала Энца, соловьи к добру обычно.

– Я это написал, когда еще только учиться начал, - сказал вдруг Джек.
– Это колыбельная. Для одного друга.

Пусть будет сон твой добрым,

Спи, бедное дитя.

Ночь рассыпает звезды

По темным небесам.

Звенят как льдинки звезды,

Спи, бедное дитя.

И пусть под звон их тонкий,

Приснятся чудеса.

А если станет грустно,

Спи, бедное дитя.

У ветра попрошу я,

Чтоб песни напевал.

Три песни ветер знает,

Спи, бедное дитя...

– Оп, - сказал вдруг Джек, обрывая сам себя на полуслове.

Энца резко повернула голову, проследив за его взглядом.

На отвесной стене ямы тускло и смутно проступала тень, медленно ползущая вниз головой. Некрупное короткое тело ромбовидной формы, лапы как у ящерки, с цепкими длинными пальцами и большая голова.

Оно неотрывно смотрело на людей круглыми немигающими глазами на маленьком темном личике, похожем на человеческое. С головы нечесаной черной паклей свисали длинные волосы, слегка покачиваясь при движении существа.

Энца плавно повела руками, формируя воздушные клинки - короткие в этот раз, чтобы не задеть случайно Джека, стремительно двинулась к существу...

...нет, не стремительно... тело будто увязло в киселе, движения замедлились, угасая, и сама Энца более не смогла оторвать взгляда от его глаз, начинавших слегка светиться в опускающемся сумраке.

Пока Джек читал колыбельную, он наматывал на кулак плоскую железную цепочку - один из экспериментальных артефактов Ван-Лира.

Пришлось на левый наматывать, правая двигалась все с бОльшим трудом, постепенно немея. Когда Энца вдруг остановилась, Джек почувствовал, как исчез на языке металлический вкус - пропали ее клинки.

Существо переключилось на Джека, замерев на стене. Но Джек, примерно поняв, в чем дело, отвел взгляд, рывком поднимаясь на ноги. Схватив Энцу за плечо, дернул в сторону и одновременно махнул цепью в сторону существа.

На конце тонкой цепочки был железный шарик, который содержал в себе направленный заряд пси-энергии, который по замыслу должен был разрывать плоть монстр-объектов среднего уровня.

Существо вздрогнуло, скользнуло немного вниз по стене, неловко перебирая тощими лапами, задергало головой.

Энца отмерла, и вдруг так резко прыгнула вперед, взмахивая клинками, что Джек едва успел отшатнуться, чтобы его не задело.

– Чего творишь?
– возмутился он.
– Ты мне голову чуть не снесла!