Артем продолжал тереть лицо, Марина даже слышала скрип щетины. Она недовольно поморщилась и... зазвонил телефон Артема. На экране появилось улыбающееся лицо Женьки, такой же кудрявой и рыжей, как ее мать.

– Ладно, разговор откладывается. Дочь звонит.

– Я не могу, не могу говорить сейчас ни с кем.

Ну, нет, дорогой, хватит прятаться от ответственности. Марина быстро ткнула в экран пальцем.

– Жень, привет, это я Марина. Мы тебя уже заждались. Отца? Он...

Артем замахал руками и выразительно сложил брови домиком. Впрочем, у Марины это выражение лица называлось "сложить морду кукишем" и сочувствия тоже не вызывало.

– ...здесь. Даю.

Она решительно сунула трубку в руки Артему и, не дожидаясь его ответной реакции, протиснулась мимо него в приоткрытую дверь. За ее спиной раздалось усталое:

– Привет, Жень.

Глава 7

На кухне остались одни женщины, мужчины под предлогом посмотреть почту разбрелись по спальням, и из калининской уже доносился негромкий, но равномерный храп. Наталья деликатно журчала в туалете за стеной.

– Надо доедать салаты, потом опять закажем супчик из ресторана, - Нинка закрыла дверцу холодильника.
– Короче, девочки, с готовкой можно не заморачиваться.

– Никуда я не поеду, догуляю отпуск с вами, - объявила Маришка.

– Отлично. Значит, разобралась со своей диверсанткой?

– Да, ее ждет операция "Дихлофос". Кстати, Артем сейчас разговаривает с Женей. Она позвонила при мне.

Все осторожно покосились на Ольгу. Та, безучастная, сидела в углу на кухонном диванчике. Первой не выдержала Нинка.

– Подруга, сколько нам уже на тебя смотреть. Говори, что у вас произошло, пока мужики все попрятались.

Нинка протянула Ольге чашку чая. Ольга подняла голову и впервые за день ее расфокусированный взгляд обрел ясность. Она резко оттолкнула от себя чашку и почти выкрикнула Нинке в лицо:

– Если я захочу поговорить, я это сделаю. Не дергай меня, и так душа в клочья.

Потрясенные этой вспышкой, женщины уставились друг на друга. Ольга прикрыла рот ладонью, ее плечи задрожали. Оказывается, расслабленная и счастливая Наташка тоже весь день следила за Ольгой, словно коршун. Она с порога бросилась к дивану, протиснулась мимо стола и обняла худенькие плечи подруги, обтянутые синим свитером.

– Ну, что ты, девонька моя. Конечно, когда сама захочешь. Никто тебя не заставляет.

– Сама, не сама... все равно это ничего не изменит. У Артема есть какая-то женщина. Вы это хотели услышать?

Ольга обвела глазами лица подруг. Все они выражали сочувствие, злость, но не удивление. Кажется, эта новость никого не потрясла. Вновь нахлынувшую ярость, желание запустить чашкой в стену остановил неожиданный вопрос:

– Одна?

– Что?

– Одна любовница?

– Нин, ты с ума сошла? Какая разница, одна или десять?

– Большая, между прочим.

Ольга, онемев, смотрела на подругу. Кто тут сошел с ума? Кажется, остальные разделяли ее недоумение: Маришка и Наталья пялились на Нинку с приоткрытыми ртами. Словно придя в себя, Маришка тряхнула головой, взяла с мойки тряпку и начала вытирать со стола.

– Дай мне.

– Да ладно, сиди.

– Нет, дай. Сама разлила, сама и уберу.

Казалось, сейчас Ольга способна делать только одно дело одновременно. Она целиком сосредоточилась на остывающей лужице чая и даже не повернула голову, когда на лестнице раздался топот и злой голос Артема:

– Вырастили на свою голову! Что она себе позволяет?
– Он остановился, ожидая ответа жены.

Нинка понимающе скривилась: похоже, в семье Лукьяновых за все неприятности, доставляемые дочерями, несла ответственность жена Артема. Только вот сейчас она не торопилась вмешиваться в семейные разборки. Молчание затягивалось. Наконец, Ольга соизволила повернуться.

– Что случилось?

Прохладный голос звучал так, словно ответ ее совершено не интересовал. Артем шагнул к жене, но, заметив обращенные к нему лица женщин, остановился.

– Женька решила прочитать мне лекцию, как быть хорошим отцом. Она, видите ли считает, что я должен извиниться перед ней. Извиняться перед ее дармоедом мне, так и быть, не нужно. Потому что мне хватило здравого смысла не оскорблять его лично. Мне! Хватило! Здравого смысла!

Ольга пожала плечами и снова повернулась к грязному столу.

– А чем ты недоволен, папа?
– Раздался голос Саньки. Ей двадцать три года, на минуточку. Мы взрослые люди, нравится тебе это или нет.

– И ты туда же? Хватит с меня баб, я ухожу!