Сердце глухо бухнуло о рёбра. Почему-то сразу подумалось, что сейчас будет обнародовано полное досье на меня, добытое невесть каким способом. Явки, пароли, Муллен, Ксанка, Флай, драконы…

Но с первых же слов стало понятно, что беспокоилась я зря. Бумаги содержали доклад, в котором кано подробно описывал, как отряд наткнулся на меня и Олега, и что за этим последовало. Сначала я пыталась найти в тексте какой-нибудь подвох, но Файриан изображал события настолько беспристрастно, насколько это вообще было возможно в его случае. То есть ничего нового я о себе не услышала. Зато заметила одну любопытную вещь в поведении полковника.

Доклад был длинный, на нескольких листах. Арфеналме читал его долго, неспешно — и всё это время старательно щурился. Казалось, ему очень хочется поднести бумагу поближе к глазам, но останавливает исключительно привычная манера поведения.

Значит, у отглаженного полковника проблемы со зрением… Тогда понятно, как он мог спутать мою одежду с эльфийской. А остальные и не подумали усомниться. Раз начальство сказало — значит так и есть.

Но это касается только тех эльфов, которые встретили нас за перевалом. А отряд Файриана? Ведь у них-то была прекрасная возможность разглядеть, что никакими споротыми нашивками на моей драной форме и не пахло. Они же меня обыскивали! Эл лично всё переворошил в присутствии командира… Тем не менее, кано в своём отчёте упрямо писал, про форменную куртку и вероятное дезертирство по невыясненной причине. Странно…

На фоне всего этого затерявшееся в кармане письмо вдруг начало казаться не счастливой случайностью, а закономерностью. Лысый не мог его проворонить. Я — могла, он — нет.

Лысый. Эл. Эларьен. Письмо.

На задворках сознания шевельнулась какая-то мысль, практически озарение. Но раскрыться во всей своей красе это озарение не успело, потому что Арфеналме закончил чтение, отложил доклад в сторону и внимательно посмотрел на меня.

— Итак, юная дева, желаешь ли ты что-либо добавить?

— Да там нечего добавлять. Так всё и было.

— И больше ты ничего не помнишь?

— Ага.

— А вы, господа, что скажете? — В этот раз взгляд полковника был обращён к собравшимся. Причём — ко всем сразу.

Не знаю, как у него получалось так смотреть, но даже сидевшие по краям невольно поёжились. Чувствовалось, что Арфеналме побаиваются даже свои. И, видимо, небезосновательно.

Кто-то, возможно, и рад был бы высказать своё мнение, но опасался, что если оно вдруг не совпадёт с начальственным, то ничем хорошим дело не кончится. А предсказать, о чём думает начальство, было решительно невозможно. Чуть сощуренные серые глаза не выражали ничего, кроме презрения к окружающим.

— Ты, — Полковник бесцеремонно указал пальцем на кого-то за моей спиной. — Говори.

— Слушаюсь. Э — э — э… Я… э — э — э… так думаю, что не стоит делать ведьме поблажки только потому, что она ведьма. Если положено дезертиров вешать, так и давайте её… э — э — э… повесим. Чтоб всё по закону. А то если она один раз предала… э — э — э… то и другой предаст. Так что уж лучше пусть сразу помрёт. Чтоб… э — э — э… у других не возникало желания сбежать. Вот.

Я не сдержалась, и всё же глянула украдкой через плечо. Уж больно любопытно было, кто там такой умный. Оказалось — тот самый 'Павлик Морозов' в серебристом камзоле.

— То есть, по — твоему выходит, что казнив её, мы разом решим все проблемы? — улыбнулся Арфеналме. — Так?

Полукровка торопливо кивнул. Потом наконец-то почуял подвох в словах полковника, и энергично замотал головой. Никакой реакции на его жесты не последовало, поэтому парень, окончательно запутавшись, просто вытянулся по стойке смирно и, затаив дыхание, ждал вердикта.

Но вместо него последовало равнодушное:

— Кто-нибудь ещё хочет высказаться?

— Если позволишь.

Я вздрогнула, узнав голос Файриана.

— Конечно, капитан. Неужели ты решил что-то добавить к своему докладу?

— В общем-то, нет. Скорее, разъяснить. Видят боги, ситуация складывается не в пользу этой девочки. Но заметь, за всё то время, что она провела в моём отряде, она вела себя на редкость прилично. То есть… понимаешь, у неё ведь была возможность сбежать, и не один раз. Но она даже и не подумала ей воспользоваться. Она могла помешать нам прорваться через перевал, но не сделала этого. Она могла сдаться людям, но вместо этого прикрывала наше отступление. А после этого она могла исчезнуть в неизвестном направлении — а вместо этого вернулась в отряд, да ещё и притащила с собой твоего сына. Она спасла твоего родного сына, полковник!

— Мой сын — размазня и тряпка. А все её благие поступки не отменяют предыдущих прегрешений. Тем более что мы не знаем, чем она руководствовалась, совершая их.

— Вот именно! Мы не знаем! Мы не знаем, почему она дезертировала, мы не знаем, откуда она дезертировала. И именно поэтому я считаю, что нельзя её казнить… Как минимум, до того, как всё выяснится, — Кано шумно выдохнул. Я тоже. Слышать от него такую эмоциональную поддержку было непривычно… и даже, пожалуй, приятно. В его изложении все мои глупости действительно выглядели очень положительно.