— Я наполовину итальянец, — напомнил ей он.

Она бросила на него дерзкий взгляд:

— А я думала, что вы об этом забыли.

Затем она отвернулась и продолжила любоваться оживленным центром города. Рестораны на пристанях были полны народу, повсюду горели огни.

— Ваша мать рада, что вы остались, — сказала Руби.

— Я знаю, — ответил он.

— Тогда почему вы не позволяете ей попробовать, Макс?

Эта женщина снова пытается пробить его защитную броню. Ему следует быть осторожнее.

— Вы когда-нибудь слышали ее версию истории? — продолжила она. — Или вы довольствовались тем, что вам рассказывал ваш отец?

— Я видел достаточно собственными глазами, — пробурчал он. — Мой отец мало о ней говорил.

На него мощным потоком нахлынули воспоминания о браке его родителей. Он всегда думал, будто четко понимал, что происходило на самом деле, но сейчас в его памяти оживали крошечные детали, которые вносили изменения в общую картину. Он вспомнил, как его мать ночами тихо плакала в подушку, как она с обожанием смотрела на его отца и в хорошие, и в плохие времена.

Прогнав эти воспоминания, Макс свернул в другой канал, где было полно гондол с туристами, и направился к оживленной площади Святого Марка. Он сделал это специально для того, чтобы полностью сконцентрироваться на маршруте.

— Вы сами можете попробовать? — мягко спросила Руби.

Он почувствовал себя так, словно она насыпала соль на его рану.

Все! С него хватит! Он переходит в наступление.

Макс посмотрел на оранжевое небо с розовыми облаками.

— А как насчет вас? Вы говорили, что родителей лучше держать на безопасном расстоянии.

Руби обхватила себя руками и уставилась на мыски своих балеток. Он не видел ее щек, но был готов поспорить, что на них проступил румянец.

— Не думала, что вы это запомните, — пробормотала она.

— Как видите, я запомнил. Почему бы вам не воспользоваться собственным советом, прежде чем поучать других?

Переступив с ноги на ногу, Руби подняла на него глаза.

— Возможно, вы правы, Макс, но я сделала все, что могла. Я много лет пыталась сблизиться со своим отцом, но, что бы я ни делала, он продолжает держать меня на расстоянии.

Макс не понимал, как можно отвергать такого открытого жизнерадостного человека, как Руби. Он сам едва удерживается от того, чтобы к ней не прикоснуться.

— Почему? — просто спросил он.

Руби села на одну из банок. Макс заглушил мотор, и лодка остановилась. Повернувшись, он прислонился к рулю и посмотрел на Руби.

Она грустно покачала головой и уставилась на яркие световые пятна на воде.

— Я много лет ломаю над этим голову. Думаю, одна из причин состоит в том, что он целиком погружен в свою работу и у него больше ни на что не остается времени. Рассказывать миру о диких животных, которые исчезают по вине человека, для него гораздо важнее и интереснее, чем пытаться установить контакт со своей взбалмошной дочерью.

— Каковы другие причины?

— У него полно знаменитых друзей и коллег, у которых избалованные, бесшабашные дети. Я не раз слышала, как он о них говорил. Думаю, он просто не хотел, чтобы меня испортили его популярность и деньги.

Это вполне разумно, но Руби определенно не из тех, кого могут испортить подобные вещи. Да, она импульсивна, но причина этой импульсивности кроется в ее творческой натуре, а не в эгоизме, высокомерии или глупости.

Вздохнув, она поднялась и перешла на корму.

— В конце концов я поняла его логику. Видимо, мой отец решил, что, если он не будет окружать меня вниманием и осыпать похвалами, он меня не избалует. — Она снова вздохнула. — Жаль, что он ко мне так относится. С моей матерью он таким не был. Он дал бы ей все, что бы она у него ни попросила.

Макс ничего на это не ответил. Он не знал, что говорят в подобных ситуациях.

— Я не могу довольствоваться жалкими крохами, которые он мне дает, — грустно произнесла она. — Он этого не понимает, но жены, дочери и сестры нуждаются в большем.

Они оба замолчали. Макс подумал о своей матери и предположил, что Руби, возможно, тоже сейчас о ней думает. Он никогда не испытывал недостатка в отцовском одобрении. Он знал, что отец гордился им, хотя тот и не говорил об этом. Они были очень похожи, и он без труда мог разглядеть то, что прячется за суровой молчаливостью его отца. Но сейчас ему впервые пришло в голову, что, возможно, не все обладают этой способностью.

Серафина и Джеффри Мартин были такими разными. Она — эмоциональной и импульсивной, он — спокойным и сдержанным. Говорят, что противоположные типы характера прекрасно дополняют друг друга, но, похоже, это не так. Возможно, именно эти различия и были причиной ночных слез его матери. Она отчаянно нуждалась в проявлениях любви со стороны своего мужа, но не получала их, несмотря на то что сама всячески демонстрировала ему, как он был ей дорог.